Рабочий сделал, конечно, по-своему. Профессор стал возмущаться:
— Но теперь вы не сможете ввести внутрь гондолы крышки!
— Но я не понимаю почему? — ответил рабочий, совершенно уверенный в том, что его опыт стоит больше, чем знания десяти профессоров университета. Он взял одну из крышек и начал ввертывать ее изо всей силы, подобно ребенку, старающемуся засунуть в кастрюлю ее крышку. Однако, когда я через короткое время вернулся на завод, обе крышки были внутри гондолы. Я воздал должное искусству рабочих…
Как они это сделали — для него осталось загадкой. Больше того, на крышках Пиккар при самом тщательном осмотре не нашел никаких изменений. Они абсолютно плотно ложились в свои гнезда. Гондола с успехом выдержала испытание на герметичность. С большими предосторожностями Пиккар перевез ее в Аугсбург.
Час стратосферы был уже близок.
Пиккар просунул голову в люк, огляделся и сразу же увидел рядом с собой голову Кипфера. Он тоже не смог удержаться от соблазна выглянуть в люк — слишком уж им надоело тесное пространство гондолы.
Стратостат быстро спускался и был уже ниже самых высоких гор, чей черный силуэт четко рисовался на темно-фиолетовом фоне ночного неба. Над ними ярко сияли звезды, свет Луны заливал серебряным сиянием окрестности, посверкивали безобидные вспышки двух местных гроз, заставлявших изнутри светиться серые облака.
Профессор попытался прикинуть скорость спуска, чтобы рассчитать, сколько надо сбросить балласта. Ему показалось, что скорость около двух-трех метров в секунду. Осторожности ради Пиккар выбросил всего лишь два мешка с дробью. Спуск стал плавнее.
В свете Луны они хорошо видели место, где опускались. Неподалеку виднелась седловина высокой горы, покрытой матовым льдом, а внизу — голые скалы и гладкие поля ледников. Блеснули огни деревеньки. Пиккар достал карманный фонарь и посигналил в ее сторону. Сигналы, как он узнал позже, увидели.
Гондола быстро плыла навстречу ровному ледяному плато. Кипфер стоял наготове, держа в руках веревку разрывного приспособления и ожидая команды Пиккара вскрыть оболочку.
Команда… Кипфер резко дернул веревку. Гондола ударилась о ледник, по инерции, подобно мячу, перескочила через него, оставив под стратонавтами целую сеть глубоких трещин, потом еще покатилась — и замерла.
Один из люков оказался как раз над Пиккаром, и он хорошо видел, как ветер колыхал сморщенную, еще не успевшую опасть оболочку. Пиккар подумал еще: «Как бы она не вздумала упасть на гондолу… Все-таки 630 килограммов не шутка…» Но оболочка медленно, словно устав, легла на ледник. Газ выходил из нее долго еще, и она напоминала огромное фантастическое существо, умирающее ночью в горах…
Пиккар посмотрел внутрь гондолы и среди груды вещей и приборов увидел Кипфера, который старался выбраться наверх.
— Цел? — спросил Пиккар Кипфера.
— Цел. А вы?
— Я тоже, — ответил Пиккар и взглянул на часы. Было девять. Шестнадцать часов длился полет.
Они вылезли из гондолы, огляделись. Просто поразительно, что они не свалились в одну из многочисленных трещин… Место пустое, суровое. Гондола одиноко лежала на леднике, похожая на корабль, прилетевший из космоса и теперь покинутый своим экипажем. Черными глазницами зияли открытые люки.
Кипфер нашел в гондоле апельсинные корки и обрадовался им, как свежим плодам. Взяв по куску льда, они потерли им по глянцевитой поверхности корки и получили по глотку фруктовой воды. Обоим показалось, что никогда в жизни им не доводилось пить что-нибудь более вкусное.
Потом оба задумались: где мы? Высота 2800 метров. Но где этот ледник — в Швейцарии? В Австрии? А может, в Италии? Никто из них не мог точно ответить. Впрочем, сейчас это не так уж важно. Важнее другое, то, что им придется здесь ночевать.
А ночь вокруг них разливалась волшебная. Сквозь рваные тучи сияли яркие звезды, грозовое облако, идущее стороной, то и дело подсвечивалось зигзагами молний, а впереди черный провал ущелья. Тихо. И ни следа человека.
Стратонавты развернули большое полотнище старой балонной материи, которое взяли с собой для того чтобы уложить в него оболочку, уселись, достали «неприкосновенный запас» — как раз для этого случая, на алюминиевой спиртовке подогрели бульон, из молочной муки приготовили нечто отдаленно напоминающее молоко — но только цветом, не вкусом — поужинали. Потом завернулись в балонную ткань и попытались заснуть.
Кипфер, кажется, спал, а Пиккар ворочался с боку на бок, переживая события минувшего дня. В голову лезли всякие мысли, которые не давали забыться, расслабиться.
«Как хорошо здесь сейчас. Замечательный отдых. Быть может, лучше не засыпать? И как приятен вот этот, едва слышный плеск воды. Откуда он? Опять этот свист! Утечка! Куда же я дел вазелин и паклю?» — Пиккар вскакивает, но тут же приходит в себя. Нет, это не свист выходящего воздуха. Это шум водопада…
Рано утром они обсудили свое положение. Дороги нигде не видно. Нет даже троны. Можно было бы начать спуск по долине, но она кажется очень длинной — кто знает, куда она приведет… Быть может, лучше идти по ущелью? Но до него еще надо добраться, преодолев глубокие трещины… В свете приходящего дня они внимательно оглядели склоны и неожиданно на одном из них увидали избушку. Судя по всему, она была брошена. Но должна же куда-нибудь вести тропа от нее… Они решили подняться к этому жилищу.
Пиккар разложил на снегу опознавательные знаки аэростата на случай, если мимо пролетит какой-нибудь самолет. Кипфер из бамбукового шеста, который он нашел в снаряжении, сделал два альпенштока, они обвязались веревками и тронулись в путь.
Шли осторожно, то и дело останавливаясь, часто щупая снег бамбуковой палкой — очень просто провалиться в припорошенную трещину.
Пиккар вспомнил, как полковник Вало Гербер, снаряжавший его в полет, говорил: «Напрасно вы не берете полное горное снаряжение. Вы можете пожалеть об этом, профессор». Пиккар тогда ответил ему: «Ну уж если стараться предвидеть все, то нам надо бы взять с собой смокинги — на случай, если мы сядем рядом с курортом!»
Около полудня они встретили спасательный отряд, вышедший к ним навстречу из тирольского селеньица Гургль. Это его огни Пиккар видел из гондолы, снижаясь. И только сейчас они узнали, что приземлились на территории Австрии. Ледник, где осталась лежать их гондола, назывался по имени селения — Гургль. Отныне его будут именовать ледником Огюста Пиккара.
В тот же вечер сорок человек поднялись на ледник, чтобы спустить оболочку. Несли эту гигантскую, семидесятипятиметровую змею на плечах, осторожно, боясь повредить. Много часов спускался отряд с ледника. А гондолу Пиккар оставил на леднике — она была попорчена ртутью и уже не годилась для новых полетов. Около года она лежала в горах и только потом, при поддержке студентов и служащих Инсбрукского университета, ее спустили в долину, перевезли в Брюссель и поместили в музей.
В то время к Пиккару обращались многие ловкие люди с просьбой дать гондолу напрокат. Разумеется, не для полета, а для показа во многих странах. За деньги, конечно. Ему говорили, что все его затраты на полет в стратосферу сразу окупятся, что он еще сможет очень неплохо заработать на ненужной гондоле — ведь теперь это настоящая ценность! Пиккар упорно, резко отказывался. Он не хотел спекулировать на своем достижении.
Только в Гургле Пиккар и Кипфер узнали, что во всем мире их считали погибшими. На борту ФНРС не было радиостанции, и долгое время о стратонавтах ничего толком не знали.