Двоих сразу, близнецов, Пиккары не ждали.
День их рождения стал в семье праздником. Профессора поздравляли коллеги из университета, где он читал курс химии, прислали свое поздравление студенты, то и дело в дом кто-то входил и выходил. Нечасто все-таки судьба приносит такой подарок…
А потом жизнь вошла в свою колею, и Жюлю Пиккару иногда даже казалось, что в его семье так и было всегда.
Профессор часто брал с собою детей в горы, любил показывать им старый город, рассеченный надвое голубой лентой Рейна. В Альпах так хорошо дышится, и человек, глядя на зеленые долины, лежащие далеко внизу, ощущает такую свободу и легкость… Огюсту и Жану было по три года, когда отец впервые привез их в горы. Конечно, вряд ли они сохранили самое первое впечатление — слишком уж тогда они были малы, но как знать — не с того ли дня в них возникла любовь к горным хребтам, к высоте.
А город, старый Базель. Отец научил сыновей понимать и ценить его степенную древность. Вот Большой Базель, поднявшийся на правом, высоком берегу Рейна, а против — на пологом берегу — Базель Малый. Город разделен рекой, его соединяют мосты. Вон тот, стальной, построен совсем недавно, всего за пять лет до их рождения, рассказывал отец, а нижний, деревянный, построили шесть с половиной веков назад. Вот сколь долговечным может оказаться дерево.
Отец научил своих детей видеть мир, научил ценить то, что создают в нем люди. Но он не мог научить Огюста мечтать о синих небесных высотах и о сумрачных безднах морей. Горы мальчик давно уже знал и любил — вот их вершины поднимаются, закрыв горизонт. Но море… Ведь он никогда еще не видел морского простора…
Этой мечтой Огюст Пиккар обязан себе самому.
Во что они любили играть?.. В то же, во что любят играть другие мальчишки. Но больше всего их привлекали машины. Подходил к своему последнему рубежу XIX век, в городах, обдавая изумленных прохожих чадом и грохотом, уже катились первые автомобили, похожие на кареты, по непонятной причине лишившиеся лошадей. Толпы людей собирались и шли рядом с ними, осыпая насмешками странные, неуклюжие экипажи. Зачем они, эти повозки, если лошадь быстрее? Чего только не придумают изобретатели!
Мало кто знал тогда, что автомобиль вкатился в XIX век из будущего и что им, вот этим насмешникам, посчастливилось увидеть рождение великого изобретения, которое вскоре так преобразит жизнь человека…
Многие другие открытия и изобретения возникли на грани этих веков. Мир готовился к эпохе великих открытий. Те же, кому предстояло совершить эти открытия, были еще мальчишками. Среди них был маленький швейцарский мальчик, которого звали Огюст Пиккар.
В гимназии братья учились хорошо, особенно любили физику и химию, очень много читали. Они прочли, наверное, все приключенческие книги, которые можно было достать в городе: во многих лавках их хорошо знали и оставляли им под прилавком желанные книги. Профессора Пиккара немного беспокоил Огюст: у него была плохая память, он с трудом сохранял в голове даты, которые нужно было запомнить к уроку истории. Зато Огюст слыл самым сообразительным в классе.
Больше всего братья любили строить модели. Забавы взрослых, пытавшихся создать летательные аппараты, стали забавой детей. Сколько бумаги было изведено на рисунки самых невероятных машин, взмывающих в небо! Сколько дерева и клея пошло на модели неуклюжих конструкций, которые многим казались тогда последним словом науки и техники. Да, наверное, они и были такими, эти машины: в них нашла выражение только идея, главная мысль конструкторов, и требовать от них еще красоты, пожалуй, было бы несправедливо. Впрочем, они по-своему все-таки были красивы, эти хрупкие, ажурные сооружения, на которых человек хотел взлететь в небо, — машины, похожие на этажерки, лежащие на боку. Красота тоже понятие относительное.
В годы, когда Огюст и Жан учились в гимназии, в Европе увлекались строительством воздушных шаров. Проводились крупные международные соревнования на дальность полета, фотографии победителей печатались в каждой газете. Воздухоплавание стало самым модным из всех видов спорта. Конечно, братья вместе с другими мальчишками мечтали о том дне, когда они, стоя в корзине из ивовых прутьев, подвешенной к шару, поднимутся в небо и совершат самый дальний полет.
А пока они строили модели шаров, и это было одним из любимых развлечений. Впрочем, сами они относились к строительству моделей очень серьезно. В такие минуты они ощущали себя конструкторами.
Школьные годы… Как быстро остались они позади… Огюст и Жан уже юноши, оба очень высокие, но все еще немного нескладные. Это молодые люди, ясно определившие свой жизненный путь. Они решили посвятить свою жизнь науке, как и их отец Жюль Пиккар.
А как же мечты? Нет, они не забыты. Море по-прежнему манит Огюста, и, как и раньше, небо призывает его.
Братья едут в Цюрих — от Базеля это недалеко, всего около трех часов по железной дороге, едут, чтобы поступить в Высшее политехническое училище — знаменитую школу молодых инженеров. Они с блеском сдают экзамены: Жан на химический факультет, Огюст на физический. Его интересовала механика.
Всю жизнь Огюст будет с неизменным теплом вспоминать это веселое, прекрасное время. Время, когда кажется, что жизнь щедра ко всем одинаково, что люди, которые вокруг тебя, — это лучшие люди, и сам ты на пороге чего-то очень важного.
На факультете Огюст был одним из способнейших студентов. Нет, не только потому, что он всегда знал превосходно материал, знал даже больше, чем требовалось. Он старался критически воспринимать все, что слышал на лекциях, потому что хотел сам прийти к тому, что студентам подносили в готовом виде. И тогда, если он получал правильный вывод, его охватывало чувство радости и уверенности.
В двадцать лет Огюст Пиккар напечатал свой первый научный труд. Тема его показалась многим неожиданной. Статья называлась «Восприятие гравитации корнями растений». Сила тяжести всегда была одной из самых загадочных сил в природе, и большинство трудов, посвященных ей, мало что добавляло нового. И потому смелость студента, решившего заняться изучением гравитации в применении к жизни растений, некоторым показалась в известном смысле дерзостью: очень уж торопится этот студент…
Открытий больших он в первой работе не сделал, но сумел показать: сила тяжести влияет на развитие корневой системы растений. Об этом догадывались, Пиккар доказал.
Проходит еще четыре года, и женевский научный журнал печатает вторую работу Огюста. Она оказалась столь же неожиданной, что и первая, и неизвестно еще, чего в ней было больше — физики или химии. Называлась она «О запахах, возникающих при ударе». Внизу две подписи — отца и сына. Отец химик, и он мог один заниматься изучением запахов, но в момент удара в телах возникает явление деформации, а это уже из области физики. Здесь ему нужен был сын. Неизвестно, кто из них больше гордился этой работой…
Но не заслонила ли для него в эти годы наука небо и море? Нет, он не забывал о них никогда. Много позже, уже на склоне лет, он напишет об этом времени: «Подобно большинству молодых людей своего времени, я очень увлекался всем, что относилось к новой науке — аэронавтике. В те времена аппараты тяжелее воздуха совершали свои первые полеты, и только рьяные оптимисты предвидели дальнейшее развитие авиации, а пока что в небе царили шары легче воздуха». Значат ли эти слова, что он не был в числе тех рьяных приверженцев авиации и не верил в прогресс первых созданий с огромными крыльями? В том-то и дело, что верил. Верил и знал: время аэропланов настанет. Но пока еще было время аэростатов. Он застал их последний и самый высокий взлет и сам для этого сделал больше других, но время шаров уже подходило к концу. На глазах у этого поколения романтика героев Жюля Верна, дерзкая, принесенная еще недавно, казалось, из будущего, быстро уходила в минувшее.