— Профессор, ты? — раздался голос Ли справа.
— Я. Куда это мы попали?
— В трещину. Если один из этих хищников свалится сюда, нам с ним не сладить. Ты не ушибся?
— Кажется, оцарапал щеку и руку. А где Марио?
— Рядом со мной. Он, кажется, сильно разбился. По-моему, он без сознания.
— Ну, я иду к вам. У меня кое-что есть, чтобы привести его в себя.
Пробираясь на голос Ли, профессор обнаружил, что в эту сторону трещина расширялась до двух-трех метров. Ли зажгла карманный фонарик.
Профессор подошел и занялся Марио, меж тем как Ли рассказывала о своих происшествиях. Оказывается, они не видели ни одного медведя, и только на обратном пути, уже совсем близко к стоянке, когда отчетливо был виден сигнальный фонарь профессора, неожиданно наткнулись на стадо белых хищников. Они не трогали их, но звери были, повидимому, чем-то возбуждены и напали на людей. Нападение было столь неожиданно, что Марио едва успел пустить одну или две искры. Одни из хищников схватил револьвер в зубы и, хотя сам погиб, но вырвал оружие из рук Марио. Ли была уверена, что Марио сам выпустил оружие от неожиданности и испуга. У нее же револьвера не было.
— Таким образом, мы теперь безоружны, — сказал профессор, — ибо мой револьвер тоже погиб самым печальным образом. И вдобавок мы на пятнадцатиметровой глубине в этой ледяной дыре. У меня такое впечатление, что охота на белых медведей не совсем приятное удовольствие. Во всяком случае достаточно рискованное. Ага, он, кажется, приходит в себя. Ну, что, каково?
Марио пришел в себя окончательно и начал жаловаться на боль в голове.
— Да, ты здорово разбил себе башку, — объяснил профессор. — Я отделался значительно лучше. Мы все трое живы, но что из этого? Сейчас темная ночь, а все оружие наше состоит из двух фонарей. Конечно, при удаче и фонарем можно набить медведю морду, но я твердо убежден, что этим не внушишь ему должного уважения к людям. В сущности наиболее убедительным средством был бы ралюм...
— Не будь так кровожаден, Дважды Рожденный, — заметила Ли со смехом. — Давай обсудим наше положение.
— Да что-ж обсуждать? Пойду и поищу удобного подъема отсюда. Ясно.
И, не дожидаясь ответа, профессор, постоянно спотыкаясь, побрел к месту своего падения. Через полчаса он вернулся с известием, что, пожалуй, в одном узком месте можно выбраться отсюда, упираясь ногами в стены и держась за редкие выступы.
— Может быть, здоровому человеку и под силу, но Марио с этим не справится, — закончил профессор.
Было решено дождаться рассвета.
Томительная ночь продолжалась пятнадцать часов с лишком, но день не внес изменения в их положение: профессор, с трудом поднявшись к краю трещины, увидел трех медведей, точно стоявших настраже. Один из них, заметив человека, с рычаньем побежал к трещине.
Профессор поспешно спустился вниз к ожидавшей его Ли.
— Эта тварь может догадаться и спуститься вниз, — заметил он.
Но медведь не догадался, и люди успокоились.
Марио чувствовал себя лучше — это было единственное утешение. Все трое сидели и молчали. Со вчерашнего дня никто из них не ел, и поэтому голод давал о себе знать. Днем стало теплее, но все-таки было еще достаточно холодно. Надо было двигаться, чтобы избежать оцепенения. Марио тоже начал шагать. Неожиданно он оступился, став на что-то скользкое. Это оказалась линза с его разбившегося аппарата.
— Вот и спасение! — воскликнула вдруг Ли, увидев линзу в руках Марио.
И Марио и профессор посмотрели на нее с недоумением.
— Конечно, разве вы не видите? Ведь это линза — мощное собирательное стекло. Надо только, чтобы показалось солнце, и тогда у нас будет не менее трех оружий нападения. Эта линза собирает такой пучок солнечных лучей, что в тридцать секунд плавит железо. Медведь, разумеется, подвергнется плавлению значительно раньше, во всяком случае прежде, чем добежит к нам.
— Пожалуй, что это верно, — согласились спутники Ли.
У всех появилась надежда на спасение. Но этот день прошел, и солнце не показывалось. Люди отощали и еле двигались, особенно ослабел Марио, потерявший много крови еще при падении. Вновь прошла ночь. Раза два профессор пытался выбраться из трещины и под покровом темноты добежать до «метеора» и уже потом «метеором» пытаться разогнать зверей, по оба раза его встречало рычание, едва только он высовывал голову из трещины. В третий раз у него нехватило сил подняться.