На новую квартиру переехали вовремя. Буквально через несколько дней после переезда Тамара услышала о прискорбных событиях.
В сентябре 1942 года для Минского партийного подполья началась новая полоса бед и провалов. Только теперь люди узнали, что еще год назад гитлеровцы заслали в их ряды предателя.
Опытный агент фашистов был отлично законспирирован. Волевой, самоуверенный, трудоспособный, умеющий при случае с пафосом произносить высокие слова, он не вызывал у подпольщиков никаких подозрений. Между тем прошлогодний провал был делом его рук. Он сумел остаться в подполье, произвести впечатление одного из тех, кто выстоял, уцелел благодаря исключительной своей находчивости и выдержке, а сам начал стягивать к себе новые нити, нащупал новые связи подпольщиков.
Как в доме, где умер кто-то очень близкий, вечерами не шумели, не играли Светлана и Игорек.
Детям передалась тревога и подавленность старших. В Минске шли повальные аресты. Вновь сотни подпольщиков попали в руки палачей, в застенки. Казалось, подполье перестало существовать.
Тереза Францевна молча работала по дому: стирала, мыла полы, жарила оладьи из картофельной шелухи и потом без сил валилась на кровать. Тамара надрывалась на поденке, но платили ей все более скупо. Таня могла бы ей помочь, у нее были еще немецкие марки, но Тамара упорно отвергала помощь, довольствовалась лишь тем, что Таня вносила свой скромный пай в бюджет семьи. Пожалуй, Тамара была права. Кто мог бы предугадать, как сложится дальнейшая жизнь Тани в тылу врага.
- Вот эти самые марки, - сказала Тамара, - они иногда от петли человека могут спасти, поняла?
Солдаты больше на заходили в гости к Анне. Однажды Таня заметила на улице того, робкого, с жидким тенорком, но он поспешно отвернулся: то ли прикинулся, то ли в самом деле не заметил. Перестали появляться и "люди из леса", а Таня так ждала, что наконец они узнают ее, открыто и крепко, по-дружески пожмут ей руку. Нет, приходилось затаиться и ждать. Снова ждать.
Но все равно каждый вечер, с величайшими предосторожностями, Тамара включала запрятанный в кладовке радиоприемник. Они понимали, как это опасно, и все-таки ловили Москву, записывали сводки Советского Информбюро о положении на фронтах. Новости Тамара под величайшим секретом рассказывала близким знакомым, те - другим знакомым, и правдивое слово бежало от дома к дому, одним сердцам даруя надежду, другие наполняя страхом и трепетом...
Слушать радио было очень рискованно: передачи мог услышать живший за стеной управдом Павел Михайлович Кучеров.
СВОИ СРЕДИ ЧУЖИХ
Нелегко было Тане и Наташе закрепиться в Минске. Что там прописка нужно было стать своими людьми в городе, завести знакомства, самые разные, самые обширные.
Девушки были энергичны, обаятельны, общительны - это привлекало к ним людей. Несмотря на молодость, они были достаточно проницательны и осторожны, чтобы самим не попасть впросак. И все же каждое новое знакомство вызывало новые сложности, складывалось не сразу и не просто. Не просто это - из отрывочных фраз составить представление о чем-то для тебя важном, натолкнуть человека на нужный разговор. Да и уметь слушать немалое искусство.
Все, что им удавалось узнать, Таня и Наташа поочередно передавали в лес Андрею, а он сообщал в Москву. Девушки приносили ему поесть - своего, домашнего: каждая вареная картофелина была для него праздником...
Однажды приехавшие из леса с подводой и продуктами, якобы на базар, партизаны сказали, что Андрей расстался со своей землянкой и перекочевал наконец в Бобры, туда, куда и предполагалось отправить его с самого начала. Таня встревожилась. Никому из них она не рассказывала ни про Андрея, ни про Наташу. Не решаясь ответить, переводила взгляд с одного бородатого лица на другое: в город обычно приезжали партизаны постарше, люди солидные, с сединой в усах и бороде.
- Ладно, не тревожься, - усмехнулся один из них, - да за тебя Тамара Сергеевна головой поручилась. Ну, значит, наша...
С Андреем произошло следующее...
В лесу он исхудал, оброс, оборвался. Огонь он не решался разводить ни днем, ни ночью. В дождливые или прохладные дни - ночами было еще хуже его била лихорадочная дрожь в сырой землянке. Лишь в погожие дни удавалось чуточку отогреться на осеннем солнышке.
Пожалуй, единственное, что радовало его, - это сведения, доставляемые Таней и Наташей. Они пробирались к Андрею поочередно, стараясь поменьше привлекать внимание стражей "нового порядка". По пути в лес Таня встречалась с Наташей и дальше шла уже чаще всего одна.
В одних случаях она сообщала о прибытии новых пополнений и точно называла места их размещения, в других - неведомым путем узнавала, куда и сколько фашисты отправили горючего. Ее информация была так значительна, что несколько раз Андрей думал: спасибо за помощниц, Таня Климантович незаурядный разведчик, самоотверженный, одаренный, находчивый.
Такая оценка для Тани многого стоила. Андрей был сдержан и скуповат на похвалы. Но весь опыт прежней работы подсказывал ему, что Таня - не просто собиратель случайных фактов, пусть даже смелый. Она - истинный разведчик, умеющий распознавать людей, привлечь их к работе, умеющий анализировать факты и отбирать главное.
Тем временем из Москвы пришло распоряжение уйти при возможности из землянки, связаться с партизанами, но случая все не подвертывалось. Подвернулся он неожиданно.
Однажды несколько партизан из разведывательной группы "Димы", пробираясь по лесу, обнаружили землянку, а в ней бородатого, заросшего до самых глаз незнакомого парня.
Он сидел, давно уже чутко прислушиваясь к хрусту веток и доносившимся голосам, и почти не сомневался, что перед ним партизаны. Они направили дула пистолетов на бородатого незнакомца, он тоже не вынимал рук из карманов. Начался взаимный допрос.
Убедившись, что перед ним в самом деле партизаны, Андрей рассказал о себе, достал документы. Однако поверили ему не сразу.
- Документами нас не удивишь, - сказали лесные гости. - Сами какие угодно сфабрикуем.
Пришлось привести все подробности неудачной высадки, припомнить историю с потерянным мешком.