А Козет уже мусолил третьего перекупщика.
– Мам, я уже не хочу жвачку, – капризно заявил я.
Это был знак моим партнерам, что фигура валютчика меня заинтересовала. Пожилой невзрачный мужичок с бегающими глазками на крысиной мордашке. Похоже, бригадир. Понял, что низовые с клиентом справиться не могут, и вклинился лично.
– Нет, Гошенька. Теперь купим обязательно. Вдруг ты опять захочешь. – Ответный «маяк» о том, что меня услышали и поняли. – Володя! Долго ты будешь торговаться?
– Сейчас, Галина. Сейчас. – Сан-Саныч разошелся и вошел во вкус. – Ну так чего, шестьдесят? И по рукам!
– А! Давай. Себе в убыток. Понравился ты мне. И дамочка ваша. И сынок. Только давай отойдем. Сюда во двор. Тут недалеко. Нельзя здесь, сам понимаешь.
– Ты это, мужик. Только без глупостей давай. Я в Магадане всяких ухарей повидал! Смотри, не балуй.
– Да ты чего, дядя! У нас дела чистые. Грубостей не любят. Пойдем, не боись. Останетесь довольными.
И зашагал первым к дворовому проезду, воровато оглядываясь по сторонам. Козет тронулся за ним, а мы остались у входа в магазин.
Ну вот, собственно, и все. Операцию можно закруглять. Вероятность гоп-стопа исчезающе мала – здесь барыга прав. Их бизнес шума не любит. Клиентуру пугать нельзя, дороже обойдется. Репутация, однако.
Все правильно – Сан-Саныч уже возвращается. Чуть поодаль за ним выныривает из-за угла перекупщик. Чешет на свое рабочее место.
И вдруг…
Я резко поворачиваюсь к Ирине, обнимаю ее на уровне… куда достал и прижимаюсь очками к драповому пальто, пряча свое лицо в складках реглана.
– Спасибо, мамочка! Я так тебя люблю. Спасибо…
Ирина реагирует профессионально. Обнимая одной рукой, закрывает мою голову, второй гладит по берету.
– Хорошо, дорогой. Хорошо. Я тоже тебя люблю. Вон папа вернулся. Сейчас пойдем. – Наклоняется к моему уху якобы поцеловать малыша и шепчет: – Где?
– За спиной у барыги. Вынырнул из-за угла. Видишь?
– Видела, рассмотреть не успела. Он в правый двор нырнул. За ним?
– Не надо. Мы в наших прикидах, как три папуаса в Якутии. Срисуют. Быстро покупаем американское дерьмо и уходим.
– Пойдем, Гошенька, в магазин. Купим тебе жвачки. Мне и самой захотелось.
– Только с Леликом и Боликом.
– Конечно…
Мы дисциплинированно становимся в короткую очередь у входа в «Березку».
Вот такие «Лелики».
Несмотря на помутневший мир из-за толстенных линз, я узнал типа, вынырнувшего из двора за спиной барыги.
Нашелся Белобрысый!
Получается, что блондинистый злодей, затащивший меня вчера в подвал на экзекуцию, по совместительству работает в группе силового прикрытия валютных «толкал» – это если я правильно понял его присутствие на точке передачи клиенту левых сертификатов.
Кстати! Вчера спеленал он меня тоже довольно грамотно. Явно не бухгалтер. Возможно, конечно, и совпадение…
Хотя точно нет. Не совпадение.
Случайно пройти в этом месте и в эту секунду он ну никак не мог. Даже по теории вероятностей. За «Березкой» – двухуровневый двор. В нижнюю его часть ведет короткая лестница, на которой и происходит обмен бонов на рубли. На время этой операции, а она длится секунд пять – десять, нижний вход по-любому должен блокироваться штатным подельником от случайных прохожих. Потом это страхующее лицо поднимается наверх, изображая невинную прогулку, и оценивает обстановку. Смотрит – не пасут ли шефа.
Все правильно. У этих ребят все работает как часы. Слишком высоки ставки – от трех до пятнадцати лет.
Единственный вопрос. Как у них работает предварительная схема? То есть где находится подстраховка перед сделкой? Варианта два – или издалека наблюдает за процессом торга, это плохо. Или ждет в глубине двора, когда старшой пойдет с фраером к лестнице, это хорошо.
Иными словами, заметил ли меня Белобрысый перед магазином?
Судя по вчерашнему происшествию, мою личину он знает неплохо. То, что я был замаскирован, – со счетов пока сбрасываем. Все предположения делаем от худшего.
Как ни крути, надо обязательно все проверить. Если опера возьмут обозначенных нами барыг, подстраховка, то бишь блондинчик, сто пудов уйдет без шума и пыли. Да и предъявить ему нечего. А вот он со своей стороны может сделать нехорошие выводы. Особенно если меня узнал. И проверять надо сегодня, пока невидимым бойцам валютного фронта наши смежники не завернули ласты.
Срочно на базу – и переодеваться! Да, собственно, мы туда уже и шагаем, надувая резиновые пузыри, пахнущие клубникой, и разглядывая гипсовых ангелочков у фонтана.
– Мамаша! А ну двигай поршнями! И ты, папаша, не отставай.
Все! Кончился ваш дорогой Гошенька…