- Рада была тебя видеть, - выдавила Даша и села в машину.
Вот теперь, наконец, ей стало абсолютно понятно, что Макс – чей-то отец и муж.
Глава 14
-Кто эта женщина? – настырно спрашивала Ира.
Женщина, какое неправильное слово. Даша всегда была его девочкой, девушкой, но уж точно не женщиной. За те годы, что они не видели друг друга, Даша изменилась, в лучшую сторону, казалось Максу. Стройная, почти прозрачная, с бледным лицом и яркими губами, со снежинками, налипшими на кончики ресниц, которые она всегда считала слишком короткими.
- Привет! Рада была тебя видеть, – четыре таких коротких слова, чуть надтреснутый голос в приглушенной снегом сутолоке дня.
Бала ли она рада на самом деле, Макс не знал, но он был рад. Все как-то сразу стало абсолютно понятным, даже прозрачным. Даша здесь, рядом, грустная, одна. То, что она одна, Макс знал абсолютно точно. В конце концов, зачем нужны старые друзья, приятели и просто знакомые, если не для того, чтобы узнать что-то очень важное для себя. Успешная, состоятельная и состоявшаяся, но одна. Нельзя сказать, чтобы Макс не желал Даше счастья, но все же он не желал ей счастья с кем-то другим. Глупо и наивно? – однозначно да. Но он же Максим Звенигородцев – бездельник и раздолбай. Допустим, бездельником он быть перестал, но вот с раздолбайством покончить было не так просто, особенно в том, что касалось отношений и чувств.
- Кто эта женщина? – почти прикрикнула Ира, оборачиваясь к дочке, устроенной на заднем сиденье автомобиля.
- Не ори, она только заснула, - безразлично ответил Макс, который уже порядком устал слушать детский писк.
- Кто эта женщина? – повторила Ира, обращаясь к мужу. – Ты чуть не сожрал ее взглядом.
Что он мог ей ответить: моя однокурсница, подруга, девушка, которую я думал, что любил?
- Это Даша Голицына, - просто ответил Макс, как будто Даша должна была быть знакома всем и каждому.
- И кто эта Даша? – не отставала Ира.
Наверное, сейчас был лучший момент сказать своей так называемой жене, что Даша – женщина, которую он любит все эти годы, и что с ней, с женой, он собирается разводиться. Немного не логично, зато честно, вот только Макс пока не был готов на эту честность. Он понимал, что, говоря о разводе, должен предлагать Ире внятное финансовое решение ее будущих проблем, а пока такого решения у Макса не было.
- Даша – моя бывшая девушка, - буркнул Макс.
- Мне кажется, она давно вышла из возраста чьей-либо девушки, - рассмеялась Ира. – Ты ничего не перепутал?
- Ира, заткнись, - зло ответил Макс, - Я не обсуждаю Дашу, тем более, с тобой. Займись лучше своим ребенком, она сейчас опять начнет орать, - он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, как скривилось в жалкой гримасе личико девочки, которую Звенигородцев даже не хотел называть своей дочерью.
Даша проклинала всех и вся. Ей за тридцать и она не может забеременеть с первого раза! Она всегда могла сделать все, за что только решала взяться, а забеременеть, такое простое и очень женское дело, не могла! Понятно, что будет вторая попытка и третья, столько попыток, сколько понадобится, чтобы добиться своего, но в том, что не получилось сразу, ей виделась какая-то насмешка. А вот у жены Макса получилось, - закралась глупая предательская мысль. Конечно, это же Макс был отцом, а не безымянный донор, за деньги сдающий свою сперму, наверное, очередной глупый, безответственный тип, потому что нормальный мужчина ни за что не будет делать это в пробирку. Хорошенький папаша для ее сына или дочери, - усмехнулась Даша, смахивая соленый пот с лица, новость о своей «небеременности» она решила утопить в море физической нагрузки, вот и накручивала сейчас с бешеной скоростью педали велотренажера на групповой тренировке по спиннингу. Ей же за тридцать и следить за своей фигурой нужно с удвоенной силой.
«Макс с ребенком на руках – почти идиллическая картинка, вот только на его лице не было ни капли радости молодого папаши», - думала Даша, вставая под струи душа Шарко, чтобы изгнать даже намек на целлюлит и прочие прелести уже не юного тела.
«Макс и его недовольная жена, Макс с этими лучиками морщинок возле глаз и легкой щетиной на лице, которой она так любила касаться своей нежной кожей», - вспоминала Даша, отдаваясь теплу и неге горячего шоколада, которым была обмазана с головы до ног.