Она будет злиться, что я ему рассказала? Или поймет мое желание похвастаться нашей историей? Порой у меня возникало странное ощущение, что я ее подводила, не бунтуя и не крича направо и налево, кем я была, кем была мама, и откуда мы приехали. В Лондоне я хотела как-то объяснить свою простую одежду, обычный хвост и в целом несовременный вид. Я повторяла себе, что будет весело играть в большом мегаполисе роль мышки из маленького городка. Но в мыслях, как бы эгоистично это ни звучало, я хотела, чтобы мир знал, что это всего лишь роль, и что я не должна ощущать себя чужой среди всех этих женщин, словно сошедших с обложек журналов.
«Дочь самого известного актера в мире жила обычной жизнью в крохотном городке и никогда не слышала о моде. Она такая приземленная!».
Но я соврала маме:
— Нет, мам, я бы такого не сделала.
Она выдохнула, тихо хмыкнула.
— Ладно, солнышко. Поговорим завтра?
Я послала ей поцелуй, закончила звонок, ощущая кислый привкус лжи на языке.
Словно задвинувшаяся штора, вина растаяла, как только я вышла в мерцающую ночь. Сэм не поднял головы, когда я ложилась рядом на прохладную траву, но я почувствовала, как он придвинулся ближе.
— Вовремя,— сказал он. Было темно, но я слышала улыбку в его голосе. – Я уже засыпал.
Меня, словно волной тока, охватило желание сжать его руку.
— Прости. Мама звонила узнать, как проходит поездка.
Он повернулся ко мне в темноте.
— Она завидует, что вы с Джуд в Лондоне?
— И я о таком подумала, — я села, скрестила ноги и посмотрела на него. Внутри все дрожало.
— Ты в порядке? – спросил он.
— Она спрашивала, рассказала ли я тебе о папе.
Сэм улыбнулся мне.
— Ты упоминала обо мне своей маме?
— Ага.
— И? – он пошевелил бровями. – Что ты сказала?
— Что встретила парня по имени Сэм.
Он изобразил шутливое изумление.
— И все?
Я надеялась, что он не видел, как моя шея и щеки запылали в темноте.
— А что я должна была сказать?
— Что я красивый, талантливый писатель и умею работать на ферме.
От этого я рассмеялась.
— Я не знаю, насколько ты талантлив с текстами и на ферме. Я не видела доказательств.
— Но ты не возразила насчет моей красоты.
— Ты пытаешься впечатлить мою маму?
Сэм приподнялся на локтях, весело на меня поглядывая.
— Что ты ей сказала?
— Что ты милый и…
— Нет, — он отмахнулся. – Когда она спросила, рассказала ли ты мне о своем отце.
— О, — я прикусила губу. – Я соврала. Сказала, что ничего не говорила.
Это его удивило.
— Она бы разозлилась?
— Не знаю,— я заправила волосы за ухо и заметила, что он проследил за моими пальцами. – Вряд ли? – я посмотрела на него и сжалась. – Но я подумала и поняла, что это было бы эгоистично, понимаешь? Хотя с одной стороны мне хочется узнать все прелести жизни дочери Яна Батлера.
— Почему ты думаешь, что это будет эгоистично? Все на твоем месте хотели бы узнать, как живется иначе.
— Думаю, дело в том, что та жизнь навредила моей маме, а я ищу повод туда вернуться.
— Навредила ли ей та жизнь? – спросил он. – Или ей не повезло с браком? – он провел пальцами по траве. – У Роберты первый муж был ужасным. Она рано забеременела, а он ей изменял. После этого Роберта изменилась, а потом переехала на ферму и влюбилась в Лютера, где они стали одними из важных жителей. Все полагаются на них, просят совета, хотят познать их мудрость. Она не встретила бы Лютера, если бы не испытала тот ужас, и я знаю, что она не намекает мне на брак, потому что у самой ничего не вышло. Вряд ли твоя мама заставила бы тебя чего-то избегать только потому, что у нее самой не получилось.
Я видела в нем рассказчика, писателя биографий. Он даже не знал мою маму, но уловил насчет нее правду: она никогда не запретила бы мне поехать в ЛА, если бы я этого сильно захотела.
Думая об этой мечте – выйти на солнце и присвоить наследие – что-то внутри меня загорелось. И когда Сэм поймал мой взгляд, я поняла, что он тоже это заметил.
Глава 4
На шестой день мы ходили на смену караула у Букингемского дворца. Толпа была большой, и мы жались друг к другу, подыскивая место, откуда будет лучше видно происходящее за позолоченной оградой. Близость Сэма меня пьянила. Я и не думала, что желание могло так кружить голову, и казалось, что Сэм принадлежал мне безо всяких доказательств и истории.
В давке Сэм подхватил мизинцем мой палец. Я была рыбкой, пойманной им на крючок. Дрожь, прокатившаяся по моей руке, вниз по телу и между ног, казалась чуть ли не преступной.
Сэм посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул.
— Не забудь сказать маме, что я талантлив во всем, — тихо сказал он.
Думаю, он прекрасно понимал, что делал. Хорошо это или плохо, но ему нравилось меня смущать.
На восьмой день мы позволили бабушке и Лютеру занять последние свободные места в практически полностью забитом поезде. Сэм настоял, чтобы я встала у вертикального поручня в конце вагона, а сам встал за мной и мог легко дотянуться до поручня сверху. Спустя пару минут тряски я поняла, что Сэм выбрал это место не случайно: он хотел защитить меня от стоявшей за ним компании хулиганов. Он был так близко, что я ощущала жар его тела. Сэм прижимался грудью к моей спине, задевал при тряске, пока поезд мчался по извилистым путям метро. Я смущалась, пылала, когда мы добрались до станции Вестминстер, была напряжена от ранее неизвестной мне боли.
Сэм понимающе улыбался, когда мы расставались у лифта, тихо сказал мне, что увидимся позже.
В девять я заметила Сэма, сидящего на траве лицом к выходу. Сад был пустым, как обычно. Я по-новому обрадовалась этому месту: да, вид был красивым, но окружающие достопримечательности неподалеку отлично отвлекали толпы народа, и никто нам здесь не мешал.
Сэм улыбался, пока я шла ему навстречу от задней двери отеля. Сэм вытянул перед собой ноги и откинулся на ладони. За прошедшие два дня, казалось, все изменилось, мы перешли от просто знакомых к новому близкому знакомству. Мне все еще было неловко. Я заигрывала не так легко, как Сэм, ощущала себя юной и неопытной, постоянно следила за своими словами. Это волновало и утомляло.
Едва я села, он сказал:
— Ты потрясающая. Ты об этом знаешь?
Он не отводил взгляд и не смягчил момент шуткой, и мне захотелось опустить голову и сделать вид, что я завязываю кеды или делаю что-нибудь пустяковое и застенчивое. Мне такого еще не говорили, а Сэм почти проурчал слова.
Я посмотрела на него и улыбнулась, и от выражения на его лице сердце забилось быстрее.
— Спасибо.
Он провел пальцем под своей губой, размышляя над чем-то.
— Мне понравилось ездить с тобой в поезде
— Так это ты стоял за моей спиной? – с самым невозмутимым видом произнесла я.
Сэм расхохотался.
— Ладно, — он лукаво усмехнулся и щелкнул пальцами. – Ложись. Сегодня самая ясная ночь из всех предыдущих.
Я опустилась на траву, его требование «лечь» так и крутилось в голове. Сэм на удивление устроился рядом, но вытянулся всем телом в противоположную сторону. Мы были похожи на готовый к взлету пропеллер.
Он указал на ярко сияющий над головами Юпитер и сказал:
— Раньше я хотел стать астронавтом.
— Как и Шарли, — ответила я. – Она сделала ракету из коробки от холодильника и все еще хранит ее, после моего переезда в город в четвертом классе.
— Расскажи о ней больше.
Мне казался странно далеким тот мир, где я жила, потому что уже успела привязаться к новому стилю жизни с Сэмом.
— Она моя лучшая подруга.
— Угу, — он хмыкнул. – Шарли – бунтарское имя для девушки.
— Да? – я повернула голову и вспомнила, как близко был Сэм, а наши лица лежали практически вплотную. Я видела его размыто, но все равно было заметно, что он улыбался. Мы одновременно повернулись к небу.