— Мы будем плавать по кругу, — пошутила я. – Может, тебе стоит только одну ногу использовать?
Сэм глянул на меня озорным взглядом.
— А ты сегодня в хорошем настроении.
Мне понравилось, что он заметил. И Сэм был прав. У меня буквально кружилась голова от радости, что я на свободе, еще и с Сэмом. У нас оставалось всего шесть дней, и я уже боялась прощания.
Мы сдали назад, весело сражаясь за право управлять, остановившись на том, что первой буду я, а потом наступит очередь Сэма.
— Обычно девушкам нравится, когда их катают, — сказал Сэм, передав контроль над простым рычагом.
— Осторожно, — мрачно, но игриво прорычала я. – Еще чуть-чуть и будет смахивать на сексизм.
Сэм мило улыбнулся и прижал ладонь к сердцу.
— Ни за что.
На озере ветер был сильнее, чем на берегу, и управлять было сложнее, чем я ожидала. Плыть на катамаране было забавно. Я прикладывала все усилия, но все равно едва удавалось направлять нас по прямой.
— На каноэ плыть намного проще, — проскулила я. – Когда вернемся, нужно попросить у них каноэ.
— Или каяки.
— В нашем городке на пляже огромные ряды каноэ, — пропыхтела я. – Раньше они были металлическими и сильно нагревались на солнце. А теперь плотные и непотопляемые. Из желтой резины. Во время бурного течения туристы постоянно переворачиваются.
— У вас много туристов?
— Летом – да, — я остановилась, чтобы перевести дыхание. – Вино. Река. Да, место хорошее… на пару дней.
Сэм над этим рассмеялся, а потом еще раз, когда мы повернули влево, потому что он крутил педали сильнее меня.
— Одолжи мне одну ногу, — попросила я.
Сэм склонился, пощекотал мой бок и закинул руку мне на плечи.
— Так хорошо?
Пришлось задавить подступающее громкое «ДА» и вместо этого проговорить:
— Конечно.
— Прости, что рано ушли с завтрака.
В этот раз Сэм и Лютер спустились вниз раньше нас, а ушли через пару минут после того, как мы вернулись с полными тарелками.
— Лютер в порядке?
— Не знаю. Он мало ест.
Теперь, когда Сэм обратил на это внимание, я заметила.
Сэм прижал теплую уверенную ладонь к моей шее. Он сменил тему и спросил:
— Странно быть одной в большом городе?
— Немного. Мама с бабушкой редко меня куда-то одну отпускали.
— Они переживали, что случится что-то связанное с отцом? – Сэм нежно сжал мою шею. – Или просто усиленно тебя опекают?
— Вряд ли они переживают из-за папы. Скорее из-за прессы. Или… просто переживают по привычке. Каждый день до выпускного кто-то из них подвозил меня до школы и забирал.
Сэм был потрясен.
— Серьезно?
Я кивнула.
— У меня есть права, но сама я ездила лишь пару раз и то только по городу. Я ходила в кино с друзьями без бабушки или мамы, но нужно было позвонить сразу после сеанса.
— Но сейчас они разрешили тебе уехать в Соному? Это далеко?
— Пятьдесят миль. Ближе вариантов не было, — сожаление билось во мне вторым сердцем. – Меня приняли в Санта-Круз, и в Орегонский университет, и в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре, но это было слишком далеко.
Сэм хмыкнул и провел пальцами вдоль линии волос на моей шее, посылая электрические импульсы по всей коже головы и спины. Я ощущала кончики его пальцев, и как сжалась его ладонь. Сэм выводил круги указательным пальцем, реакция от этого растекалось по моему телу; предвкушение скапливалось внизу живота.
— Когда мне было двенадцать, — начал Сэм, — я с рассветом приходил в амбары, чтобы заработать денег: косил луга, таскал сено и все такое. Лютер и Роберта почти не знали, где я пропадал после уроков и совместного ужина. Думаю, такой контроль меня бы свел с ума.
— Наверное. Это сводит и меня с ума, но я привыкла.
— Я могу приехать к тебе в Соному?
Ноги вдруг напряглись, и мы накренились влево. Сэм опустил ладонь поверх моей руки на рычаге, осторожно направил нас в сторону от плывущей навстречу лодки. Как только мы оказались одни, Сэм изумленно на меня посмотрел.
— Я тебя напугал?
Я покачала головой, но не смогла произнести простое «нет». Я думала о том же – надеялась, что снова его увижу после отъезда из Лондона – но это оставалось лишь фантазиями. Теперь я не только представляла общежитие, соседку, занятия и пятьдесят миль между мной и мамой с бабушкой, но и Сэма. Все это казалось бездной неизвестности.
— Просто я внезапно осознала, что уеду из дома, — призналась я. – И буду сама по себе. Я даже не могу представить жизнь на новом месте, так что и тебя за пределами Лондона представить сложно.
— Ты такая смелая, Тейт, — он пару секунд помолчал, а потом заговорил снова. – Но я ошибаюсь, думая, что между нами что-то происходит?
Я смотрела на него и подбирала верные слова. Я встречалась только с одним парнем. Джесс поцеловал меня на вечеринке в десятом классе и все. Никакого обсуждения, вроде «хотела ли я этого» или «стоило ли пробовать». На самом деле, нам с трудом давались какие-то разговоры, мы знали друг друга с младших классов, так что о романтике мне было мало известно. Но я понимала, что имел в виду Сэм. Именно поэтому, несмотря на то, что везде ходила с бабушкой, я постоянно следила за макияжем. Поэтому каждое утро мучилась с выбором наряда. Поэтому любимой частью дня было время, когда я встречалась с Сэмом.
— Тейт? – позвал он, когда молчание затянулось.
— Нет, ты не ошибаешься, — ответила я.
— Ты тоже это чувствуешь?
Интересно, он слышал биение моего сердца?
— Да. Прости. Я плохо выражаю…
Сэм закрутил педали медленнее.
— Слишком рано об этом говорить?
— В смысле, я не знаю, как с этим обстоит у студентов/писателей/фермеров из Вермонта, но для меня не рано. Просто в новинку.
Но Сэм не рассмеялся. Он склонился и легонько поцеловал меня в шею, под челюстью.
Все напряглось от груди до низа живота. От Сэма пахло клубникой.
— От тебя пахнет клубникой.
Он гулко рассмеялся и чуть отклонился.
— Я съел блинчик с клубникой, пока тебя ждал. Хочешь попробовать?
* * *
Я не чувствовала ног, после того как мы вернулись к пристани против течения. Но большую часть работу выполнял Сэм. Он забрал залог в киоске и даже не запыхался, наверное, смог бы еще пробежать двадцать миль, если бы я попросила.
Мы купили два блинчика и нашли место в тени клена. Мне казалось, что я парила над каньоном, очень похоже на ощущения во сне, когда я летала, опускала взгляд и понимала, что падала. Это казалось началом чего-то нового, пугающего, но чудесного. Словно я не только решала, стоит ли его целовать или нет, но и дать ли волю грязным мыслям.
Сэм доел и довольно застонал, растянувшись на траве и улыбнувшись небу.
— Ох, я мог бы тут уснуть.
Я по привычке вытащила телефон из сумочки и отправила бабушке сообщение, что со мной все в порядке. Она взяла телефон мамы. Бабушка презирала сотовые, но мама настояла.
Бабушка ответила кратко: «Еще пару часов пробуду у Либби. Встреть меня, пожалуйста, в фойе в пять часов».
Я смотрела на телефон и чувствовала, как нечто невесомое распирало меня изнутри. Было всего одиннадцать утра, и впереди целый день свободы.
Я повернулась, Сэм уже смотрел на меня.
— Что?
Он улыбнулся и повернулся на бок, подпер голову рукой.
— Мы постоянно лежим на траве.
Я выпалила:
— В горизонтальном положении.
— Точно, — улыбнулся он.
— Но на этот раз днем, — и смотреть на него при свете дня – чего я не могла себе позволить, когда мы гуляли с бабушкой и Лютером – было, как выпить залпом стакан холодной воды. Его кожа была гладкой и чистой, глаза – как стекло, обрамленные густыми ресницами. Сэм не унаследовал от Лютера ничего генетически, но у него была та же широкая улыбка.
Он смотрел на меня так же внимательно. Скользил взглядом по длинным локонам волос, по щекам, губам – там взгляд задерживался. А потом он посмотрел мне в глаза и улыбнулся, на левой щеке появилась ямочка.