Меня потрясало то, как сочетались наши мысли. Но:
— Значит так ты меня поддерживаешь? Злым кивком?
— Я не хотел показаться злым, — Сэм выдохнул и словно сдулся. – Мне тоже сложно, понимаешь? Очень сложно, — я засмеялась, и он быстро добавил. – Я знаю, что тебе куда сложнее…
Я не выдержала и выпалила:
— Не только из-за тебя. Еще и из-за папы.
Зря я сказала это вслух. Я боковым зрением видела, как посмотрел на меня Сэм.
— Я думал, вы стали близки.
Теперь я попала в ловушку между ложью и правдой, которую не очень-то хотелось раскрывать. Я вспомнила прошлой бессонной ночью, что Сэм обещал приехать со мной в ЛА и разыскать отца. Но мне пришлось переживать это все самостоятельно.
«Так, стоп, — дошло до меня, — Сэм считает себя героем этой истории», — он воссоединил отца и дочь, дал мне шанс добиться карьеры, о которой я мечтала. Отчасти это было правдой, отчасти – нет, но он здесь не был хорошим.
— В смысле, — сказал Сэм, — так выглядит со стороны.
— Как и должно, — я встала, стряхнула грязь с юбки и пошла работать.
* * *
Всю неделю мы снимали сцены, ведущие к моменту, когда Ричард завоёвывает Эллен: по сценарию прошла осень и фальшивые дожди, лето и яркое солнце, которое изображали сотней ярких лампочек, направленных на крыльцо. Когда Ник встал на указанное место во дворе, и повернулся ко мне, все заслуженные тяжким трудом отношения вызывали во мне трепет нетерпения и желания увидеть, как Ричард пойдет по дорожке с цветами в руке.
ЭКСТ. ФЕРМА СЕМЬИ МЕЙЕР, ЗАДНИЙ ДВОР – НОВЫЙ ДЕНЬ
Эллен поднимает голову и замечает Ричарда, выходящего из-за дома с цветами в руке. Она с опаской смотрит на своего отца, сидящего с безразличным лицом на крыльце в кресле-качалке, а потом на мужчину на лужайке.
РИЧАРД
—Здравствуй, Эллен.
ЭЛЛЕН
— Мой ответ все еще «нет».
Ричард, приподняв шляпу, кивает.
РИЧАРД
— Ты не против, если я завтра спрошу?
Она кусает губу, чтобы не улыбнуться. Со слабой улыбкой Ричард собирается уходить. Отец Эллен поднимает голову, словно на миг приходит в себя.
УИЛЬЯМ
— Он тебе нравится.
ЭЛЛЕН
— Ничего такой
.
УИЛЬЯМ
— Ничего? Я же замечаю, как ты каждый день задерживаешься на улице и ждешь, когда он придет. Но мне казалось, что тебя мало волнует мнение местных жителей насчет того, с кем ты ужинаешь.
Эллен смотрит на Уильяма. Отец впервые за много дней говорил четко, чем застал Элен врасплох.
ЭЛЛЕН
— Мне плевать, что они думают.
УИЛЬЯМ
— Тогда почему отказываешь в ужине хорошему мужчине?
ЭЛЛЕН
— Думаешь, у меня есть время на ужин или хороших мужчин?
УИЛЬЯМ
— У тебя есть время, если ты захочешь его выделить. Я знаю, тебе не нужен еще один Даниель, но я не хочу, чтобы ты была одинокой.
Эллен это тронуло. Она подходит к боковой террасе и видит, что Ричард с розами в кулаке идет по дорожке от дома, надев шляпу и расправив плечи.
ЭЛЛЕН
— Я не люблю розы!
Ричард с улыбкой поворачивается и бросает цветы на поле.
РИЧАРД
— Какие розы?
ЭЛЛЕН
— Я вообще не люблю цветы.
РИЧАРД
— Не страшно.
ЭЛЛЕН
— Но я люблю стейки. Ты можешь найти хороший стейк для меня?
Улыбка Ричарда могла бы озарить темную ночь. Эллен улыбается и пытается подавить ответную реакцию, выпрямляется и поворачивается к отцу.
ЭЛЛЕН
— Теперь доволен?
УИЛЬЯМ
— Найди уже сок, Джуди. Я говорил, что хочу пить.
Эллен смотрит на него еще мгновение, а потом вздыхает. Свет покинул его глаза. Отец снова сдался слабоумию.
Гвен крикнула «снято», и мы быстро доработали схожие кадры и закончили на сегодня, предоставляя возможность младшим актерам сыграть на заднем крыльце. Переполненная радостью я посмотрела на отца, который поднялся с кресла-качалки и подошел ко мне с улыбкой. В животе бушевал ураган эмоций. Я ненавидела отцовское одобрение, но все же очень этого желала.
Отец обвил руками мою талию и поднял. Я чувствовал на себе взгляды всех на площадке. Я словно стала Эллен. Мне нравился Ник, как Ричард: его робкая улыбка, недооцененная уверенность, доброе сердце и облик в костюме.
И папа был гениальным: умным, а потом беспокойным. Его игра любимого, но потерянного Уильяма задевала что-то в глубине души, какое-то осознание, что он состарится, может забыть все, забыть меня. Я прижала отца к себе, мою щедрость питали адреналин и облегчение. Я не знала, сколько фотографий нашего единения было снято. Возможно, это наши первые искренние объятия, но я знала, что никто не услышал его слов:
— У тебя почти получилось, кроха. Так держать.
В кровь, словно бензина плеснули, и мне стало страшно, что он мог вспыхнуть от еще одного пассивно-агрессивного слова, поэтому я отодвинулась, тепло улыбнулась и повернулась, чтобы спуститься с крыльца. Но заметив Сэма с покрасневшими глазами, который сейчас общался с Лиз, я замерла на месте. Мужчина рассмеялся и вытер щеку.
Он плакал?
Это было сложно представить, но я пыталась сравнить его с другими сценаристами, каких встречала на съемках – они были тронуты тем, как их работа оживает, и я могла лишь представлять, что испытывал Сэм. Мелкая трещина появилась в моей стене ненависти к этому мужчине.
Я не успела это обдумать, Шарли встала передо мной, мешая смотреть. Меня поймали.
— Почему мы смотрим на дьявола?
— Я не смотрела.
— Смотрела. Почувствовала что-то приятное, Тейт Джонс?
— Я не… я просто… — я отклонилась в сторону, чтобы посмотреть еще раз. – Он плачет?
Она даже не обернулась.
— Нам плевать, плачет ли он. Мы даже не уверены, что у него есть чувства, помнишь?
— Помню, — послушно сказала я, выпрямилась и улыбнулась ей.
— У нас есть варианты парней куда лучше: Девон, Ник, даже Джонатан еще тут.
— Фу, — я сморщила нос. Джонатан Марино был серьезно подправлен пластическим хирургом, а еще был почти того же возраста, что и мой отец. А работники из съемочной команды и актеры, как правило, хорошими парами не становились. – Только не Джонатан.
— И не Сэм, — парировала она и взяла меня за руку, уводя с площадки. Как только мы ушли от дома, по нам ударил ветер – прекрасный порыв прохладного воздуха с запахом яблок. – Всего два часа. Мы с Треем хотим поплавать в озере, — сказала Шарли. – Идешь?
Свободная половина дня? Обычно на съемках я возвращалась в снятую квартиру или, когда мы снимали «Злых крошек» — домой. Но тут площадка превращалась в лагерь, как только Гвен нас отпускала. От этой мысли я обрадовалась.
— Мы можем взять с собой пива и опасных парней? – спросила я.
Глаза Шарли загорелись. Она оглянулась.
— Ник! Озеро! Купаться!
* * *
Озеро было маленьким, но глубоким, с красивой сапфировой поверхностью, которая отражала деревья почти как зеркало. Оно находилось посреди леса, достаточно далеко от домика, чтобы мы не мешали съемкам, и сами ничего не слышали. Мы вчетвером ушли в дальнюю часть озера, где нашли идеально подходящий нам большой покатый булыжник и растянулись на полотенцах под солнцем.
Ник и Трей одели низко сидящие на бедрах шорты, и я завидовала легкости, с которой мужчины могли ходить без футболок. В простом черном слитном купальнике я наносила солнцезащитный крем, словно собиралась в путешествие на поверхность солнца, а Шарли в миниатюрном бикини вытянулась рядом, ее золотистая кожа блестела от масла.