Выбрать главу

* * *

Официантка принесла чек, и папа потянулся за кошельком раньше, чем та опустила его на стол. Отец вскинул руку, прерывая мое возражение.

— Не позволю платить за обед твоего же старика.

Он бросил карточку, и я заметила на ней имя Алтеи. Умно. Люди вполне могли сфотографировать кредитку Яна Батлера и выставить в интернет.

Нас останавливали три раза на пути к двери, люди терпеливо ждали, пока мы пройдем по залу.

«Я знала, что вы что-то снимали, но не думала, что так близко!».

«Я любила вас еще с «Восхождения ковбоя».

«Вживую вы даже красивее».

Папа все это терпел.

Я еще раз глянула на меню, подумывая что-нибудь взять для пикника с Сэмом. Я представила нас лежащих в обнимку на одеяле под ярким звездным небом.

Боковым зрением я заметила какое-то движение рядом и настороженно выглянула в окно. Фотограф. Ожидаемо, ведь мы и не скрывались. Я была уверена, что папа разозлится, что я уговорила его пустить меня за руль, а не взять водителя, но теперь ничего изменить нельзя.

Отец закончил с автографами, и я коснулась его руки.

— Предупреждаю, снаружи фотограф.

— Не проблема, — ответил он. – Это должно было произойти рано или поздно.

— Думаю, так случается всегда, когда путешествуешь с Яном Батлером. Ты же лучше выглядишь вживую, — пошутила я.

Я опустила голову, взялась за протянутую руку папы и вышла на улицу. Нас окрикивали, фотографов было уже двое. Они просили нас посмотреть в объектив, ответить на пару вопросов и улыбнуться. Я выпрямилась, коротко глянула на папу, который счастливо улыбался.

Но в этот же момент я заметила бегущую из-за угла здания группу фотографов.

Их уже не было двое, их стало около двадцати.

Время изменилось. Мне снова было восемнадцать, а не тридцать два, и мы были не перед рестораном в фермерском доме, а на круглом дворе отеля Марриотт в Лондоне. Лица скрывались за большими фотоаппаратами с длинными объективами, со всех сторон пихали микрофоны. Вопросы звучали отовсюду:

«Тейт, это С.Б. Хилл – Сэм Брэндис, писатель и сценарист?».

«Сэм Брэндис – тот парень, которого вы встретили в Лондоне?».

«Как вы решились снова встречаться с мужчиной, который продал вас много лет назад?».

— Тейт! Тейт! Сюда!

«Ян, какие у вас отношения с Сэмом? Вы знаете об их прошлом?».

«Тейт!».

Мы были тут всего час. Как они попали сюда так быстро?

Они звали, громко, но один единственный вопрос снова и снова раздавался из разных сторон: «Тейт, кто такой Сэм Брэндис?»

Я застыла, шокировано оглядывая толпу.

Папа обнял меня за плечи.

— Без комментариев и хорошего дня. Берегите себя.

Камеры вспыхивали с маниакальной скоростью, папа повел меня к машине и помог сесть на пассажирское место. Он обошел машину и махнул фотографам, качнув головой, что и он отвечать не станет.

— Вы знаете, ребята, как это работает, — проговорил папа, открывая дверь со стороны водителя. – Мы понимаем, что вы делаете свою работу, но так вы ответы не получите.

Он удобно устроился за рулем.

— Тейт! – крикнул кто-то. – С.Б. Хилл – тот же человек, который продал твою историю, когда тебе было восемнадцать? Это правда, что вы любили друг друга, и он тебя предал?

Я изо всех сил старалась смотреть прямо, не реагировать, чтобы это не попало на обложку газет.

Папа, нажав на кнопку, завел машину и посмотрел на меня.

— Ты в порядке, кексик?

Во всем этом не было смысла.

— Откуда они знают о Сэме?

— Ты же знаешь, как это бывает, — сказал папа и медленно отъехал от обочины, стараясь не задеть репортеров, все еще кричавших вопросы в лобовое стекло. – Они всегда обо всем узнают.

— Да, но… — как только мы проехали половину улицы, я согнулась и уткнулась лицом в ладони. Мысли путались, голоса и щелчки камер сбивали с толку, люди гнались за машиной, пытались сделать идеальный кадр, чтобы получить побольше денег.

Это сделал Ник?

Ник.

Меня вот-вот стошнит. Я же ему доверяла.

Когда я научусь?

Я застонала и откинулась на спинку сидения.

— Хаос какой-то.

— Все наладится.

Я покосилась на отца.

— Прости. Я… должна была тебе рассказать. Я просто не знаю, как они все выяснили. Наверное, Ник…

Я резко заткнулась. Папа не спросил из-за чего. И совсем не удивился.

— Тейт, все будет хорошо, — он сжал мою ногу, а потом вернул руку на руль. – Ты долгое время это делала. Ты знаешь, какой бывает пресса.

Мы летели по дороге, и папа тихо подпевал радио. А я пыталась понять, что происходило. Я не могла представить Ника, рассказывающего все прессе. Для него в этом нет никакой выгоды, наоборот он бы много потерял, предав меня.

Я посмотрела на отца. Он был таким спокойным.

— Ты слышал меня прошлой ночью? – я пыталась скрыть дрожь в голосе.

— Ты знаешь, что я тебя видел, мы уже говорили об этом в ресторане.

— Да, но слышал ли ты меня? Меня и Сэма. Ты подслушал наш разговор о Лондоне?

Он сжал руль сильнее.

— Кроха, я же сказал, все хорошо. Если прессы нет, это плохо. Это привлечет внимание к Сэму, станет большим открытием, связанным и с фильмом, и со всеми нами, — я не ответила, и папа взглянул на меня, а потом повернулся к дороге. – Представь заголовки. Люди будут драться на улицах, чтобы услышать историю, — еще взгляд. – Представляешь, сколько будет шума, когда они увидят нас вместе?

Нотка веселья в его голосе вызывала у меня тошноту. Все его слова, весь прогресс, который, как мне казалось, у нас наметился, оказался фальшью.

— Папа, только об этом они и будут говорить, — тихо сказала я. – Обо мне и Сэме. Вечно.

Он рассмеялся, и это веселье было искренним.

— Милая, серьезно? Вечно? Не знал, что ты такая наивная. Тебе нужно подумать, как растянуть внимание на наиболее долгий период, — отец поднял палец, подчеркивая свою точку зрения. – Послушай меня. В этом бизнесе одно лишь важно: нужно бороться каждый год и рассчитывать только на себя. Если хочешь держаться на плаву, нужно использовать все шансы, а это – золотая шахта, Тейт, — он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Золотая шахта.

В чем-то он был прав. Этой ночью имя Яна Батлера будет во всех телешоу страны и даже, наверное, в трендах в Твиттере.

По папиному мнению, так для меня будет лучше и, ему всего-то нужно было продать меня журналистам.

Глава 26

Мы замедлились и повернули к ферме, и у меня сжалось горло. Последняя четверть мили узкой дороги вела к скромным воротам фермы Руби, где возле припаркованных машин и грузовиков стояли фотографы.

Папа сел прямее и не сводил внимательного взгляда с дороги.

— Готова?

Я уставилась на него во все глаза. Настоящее дежавю. Но в этот раз мы подъезжали не к дому бабушки на реке, где репортеры и папарацци забили узкую улочку. И рядом со мной сидел не Марко, а папа.

Машину облепили репортеры, пока она медленно продвигалась к повороту на ферму. Камеры целились, тянулись микрофоны. Отец, мило улыбаясь, включил радио громче, чтобы заглушить царивший вокруг хаос, но стало только хуже. Крики фотографов смешивались с хриплым голосом Люсинды Уильямс, в тему напевавшей, что поменяет замки на входной двери.

Фотографы давили на машину. Ехать удавалось не больше двух миль в час, потому что если наедешь на репортера, может случиться скандал и похуже. Я опустила голову к коленям, подальше от вспышек камер, и стала глубоко вдыхать, уже страшась того, что ждало нас на ферме. Сэм уже в курсе? Могло ли повезти настолько, что все за забором окажутся в прекрасном неведении без доступа к интернету?

Кто-то постучал в окно, я вздрогнула и вскинула голову. Вспышка ударила по глазам, надолго ослепляя. Однозначно дорогой кадр: я с огромными глазами и приоткрытым ртом растеряно смотрела прямо в камеру, как этого хотели журналисты. Я привыкла, что пресса сходила с ума на премьерах фильмов, ловила меня во время пробежек и на всех мероприятиях. Но к подобному — нет. Это настоящее вторжение в мою жизнь, а не спровоцированная реакция на данные, сброшенные Марко или его связными. Эта кровожадность была вне моего контроля, отчего в моей груди сильно колотилось сердце.