Вернувшись домой, я сразу пошел в ЗАГС. Ну, да, теперь он называется «Разделом гражданских свойств» в глобальной инфобазе, но старое название было для меня привычней; я еще застал время, когда в ЗАГС ходили не виртуально, а буквально, ногами. Или ездили на украшенных шарами и куклами карах. Конечно, сейчас все было гораздо быстрей и удобней. Настолько быстрей, что меня, оказывается, уже успели развести с Машей. «По причине смерти одного из супругов». Что ж, формулировка была верной. С поправкой: не одного, а обоих. А еще - Анны...
Я больше не был дважды живым. Я вообще больше не был живым. Я тоже умер. Дважды. И даже не умер - подох. Умирают люди. А разве мог я считать себя человеком после того, что сделал? «Ты дохлый, - сказал я себе. - Дважды дохлый. Додон».
Я открыл подраздел «Изменение личных данных» и оставил заявку.
В тот же день за мной пришли. «Вы должны исполнить свой долг», - сказали мне. Плохо сказали, как стилистически, так и по сути. Я не хотел ничего исполнять. И я никому ничего не был должен. Кроме тех, кого уже нет. Собственно, ради них я и подчинился. Иначе получилось бы, что они и впрямь умерли зря, что я предал их снова.
Я думал, у меня просто возьмут сперму. Но ученые решили не рисковать. Они сказали, что «пусковым механизмом» может быть сам процесс. Меня затошнило, но я опять подчинился. Я даже не помню лица той, кого ко мне привели.
Клейсты не знали слова «обман». Люди вновь могли размножаться. Земля ликовала. Может быть, рано.
Назавтра меня вызвали в Кремль. Я не собирался идти, но в последний момент передумал. Я больше не мог оставаться в пустом доме. Он стал мне чужим. В нем было место живым, а не дохлым. Тем более, дважды.
У кремлевских ворот меня встретили трое в серых костюмах. Долго вели длинными коридорами. Я вспомнил «кишки» каракатицы. Я вновь ощутил себя голым. Меня завели в большой зал. Там было много народу и света. Грянули аплодисменты. Заиграл торжественный марш. Я увидел Президента. Он смотрел на меня с доброй улыбкой, но в глазах его билась тревога. «Наверное, он очень устал, - подумал я. - Или просто боится покойников».
Кто-то взял меня под локоть и подвел к нему ближе. В зал обрушилась тишина.
- За спасение человечества, - провозгласил Президент, - Звездой Героя награждается Всеволод Константинович Жижин!
- Моя фамилия Додон, господин президент, - поправил я.
Тот жестом подозвал помощника, они зашушукались. Помощник часто-часто кивал надо лбом Президента. «Ему бы клюв, - подумал я, - сходили бы на выборы».
Наконец Президент откашлялся и вновь стал вещать.
- Звездой Героя, - сказал он, - награждается Всеволод Константинович Додон!
Он прицепил мне на грудь позолоченную железяку. Пожал мою руку. Его ладонь была потной. «Как у Крутько, - подумал я. - А не послать ли его тоже?..» Разумеется, я не стал этого делать.
Меня снова вели длинными «кишками» Кремля. Те же самые, в сером. А может другие. Я вышел на улицу. Сорвал с груди мертвую железку и швырнул ее в урну. Поднял мертвые глаза к небу. Там горели звезды. Настоящие, живые. Я не знал, которая из них звезда слизней, и сказал просто в небо:
- Об одном прошу: оставь ее в покое.