И я увидела, как вспыхнули глаза и щеки Зинки.
Во вторые санки плюхнулся Степка, загребая во все стороны ногами. А мы, оставшиеся, как научил нас Лешка, взялись за слегу и пошли по кругу. Натянулись веревки, и повело карусель! Полетели птицами санки по ледяной дорожке — только визг и свист из-под полозьев! Это была забава так забава!
Лешка, когда карусель раскрутилась, кинулся в санки к Степке, веревка не выдержала, лопнула, и они стремглав полетели прямо в никоновские ворота! Ворота загремели, ребята отскочили от них, как тряпочные мячи, в сугроб!
Мы их откапывали, увязывали веревку, подцепляли ее к слеге…
Удивительное чувство, когда летишь по кругу на санках: тебя рвет в сторону могучая сила, и ты изо всех сил впиваешься в хрупкие санки, понимая: оборвется веревка — и ты вместе с санями превратишься в дальнобойный снаряд.
А дыхание сжимает восторг скорости! Но девчат мальчишки вели осторожно — если сбрасывали петлю веревки со слеги, так уж не на большой скорости. И мы кувыркались в сугробы просто для веселья. Скоро все были мокрые и румяные, но не уходил никто, пока Лешку не крикнула мать.
Но Никонов все-таки попытался обнять меня, когда мы бежали рядом, толкая слегу. Мы бежали и кричали что-то, будто так всегда и было, будто мы всегда дружили и играли вместе… И, повернувшись к Лешке, я ему крикнула сквозь смех:
— Во здорово! Весело, да?!
И этот дурак Никонов сразу полез обниматься, да еще и заорал во все горло:
— Вот ты где мне попалась!
Я вывернулась и, отпрыгнув в сторону, крикнула ему:
— Только полезь еще! Меня здесь больше не увидишь!
А Никонов знай хохочет и, ничуть не смутившись, мне:
— Ишь Плетешок! Какой вредный! — И Степке: — Степан, как ты терпишь?! У вас в совхозе девчата эдакие непримиримые!
Но Степан в этот момент на санках по кругу вжикал и не слыхал Лешкиной подначки из-за свиста полозьев по льду, из-за ветра в ушах. Только я слышала и ответила:
— А вот такие!
Хотела я тут же уйти, да уж очень было весело! И, постояв немного, я взялась за слегу с другого конца, где бежали Шурка и Карпэй. Больше Лешка меня не задевал.
Уходя, Карпэй и Лешка нас звали:
— Завтра придете?
Еще бы не прийти!
Вечером, ложась спать, я посомневалась, не нарушаю ли я свою клятву против Никонова. Решила, что нет. Что ж мне, царевну-несмеяну из себя строить?! Все-таки что-то мне досаждало, мешало. Пришлось честно сознаться, это были Лешкины слова: «За что я люблю тебя — за смелость!», сказанные Зинке. Он, наверное, думает, что я не смелая…
Тетя Еня слушала вечером наши рассказы, улыбалась и сказала:
— Что и говорить, постарались ребятки. Они накануне-то, поди, всю ночь возились, воды-то много потребно на заливку. Я ночью скотину проведать выходила, слышу, колодезь у Никоновых скрип да скрип. Выглянула — видать плохо, да слышу — водой плещут. Что, думаю, за плесканье середь ночи да зимы? Да вспомнила: днем-от у двора колесо торчало! Догадалась: карусель вмораживают ребятки. Вот как они вас уважили! Весной, поди, качели поставят… Растут парнишки. Вишь, летось никаких ледянок мы с вами не видывали, а нынче — вот…
Дежурства
А вскоре после открытия карусели произошло новое событие. Да какое! Никто его и не ждал. Началось все поздно вечером, когда уже ничего бы не должно начинаться. Сидели мы после ужина, рисовали вырезанным из бумаги куклам наряды — платья, и шапочки, и пальто. Такие фасоны придумывали, какие нам самим для себя хотелось, да не было, как вдруг…
Вдруг услышали — брякает щеколда калитки! И вот уже торопливый бег по крыльцу. Поздний гость в неурочный час!
— Можно ли? — тонкий голос за дверью.
— Входите! — разом крикнули мы с Зульфией.
И в комнату вошла Шура Омелина. Она почтительно поздоровалась с тетей Еней, а потом приказала нам:
— Живо собирайтесь — ив школу! Директор велел, всех по цепочке собираем. Я вот к вам, а вам надо зайти за Никоновым и Карповым.
Я уже шла к вешалке за пальто, когда меня настигли Шуркины слова, и я чуть не упала — так затормозила свой разгон.
— Ты чё спотыкаешься? — подозрительно смотрит на меня Шурка.
И тут меня просто осенило!
— Шур! Ты уж одета, обута, а у меня вон еще валенки в печке просушиваются. Тут два шага до Никоновых! Сбегай, а? Мы тем временем готовы будем, и ты как раз к нам подойдешь, не дожидаясь мальчишек, и мы все пойдем.
— Н-ну ладно… — нехотя согласилась Шурка. — Только вы тогда быстрей! Я-то в два счета…
Дверь за ней закрылась.