Не смотря на озабоченность Гарри сбором информации о Альбусе Дамблдоре, тем не менее, он не смог ускользнуть из цепких ладошек Джинни и Гермионы и ему пришлось танцевать не только быстрые танцы в составе их безбашенной компании, но и танцевать пикантные медленные танцы. Ведь танец — это страстное вертикальное выражение безумного горизонтального желания. Гарри раньше не любил танцы. Но тут полностью вошел во вкус сладостных прикосновений, касаний и объятий. Но и во время приятных танцевальных па, очень даже вполне, можно говорить и о делах насущных. Проблемах предстоящей войны и поиска.
Гарри под красивую музыку танцевал медленный танец с Джинни, с удовольствием отмечая про себя, что это очень даже приятно. Джиневра не только не пыталась держать приличную дистанцию, а наоборот, всячески ему, потворствуя, как змея, не только прижималась к его телу, но и дай ей волю — вообще задушит его в объятиях. Это было тяжелое испытание. Его личный Жезл Судьбы здраво реагировал на создавшуюся ситуацию, а рыженькая, или не замечала, или делала вид, что так и должно быть. Даже когда они заходили в слабо освященный уголок танцевального зала, и его рука слегка сползала по направлению к её высокой заднице, она только мило ему улыбалась. Особенно заводило Гарри прикосновение её стройных бедер к его бедрам, взаимно скользящих друг о друга при движениях танца под брюками, вступившими в интимный контакт со струящемся шелком её золотистого платья. Особенно пикантно выглядел в этот момент, сопящий Рон, танцующий с Гермионой, и явно ревностно следящий за парочкой рядом. Джинни и Гермиона явно перемигивались, но мальчикам это было не видно, так как хитрые мордочки подружек в тот момент касались виска и щеки возлюбленных. А при близком контакте чувствовалось не только нежное дыхание, запах духов, и жар, исходящий от бархатной и свежей кожи партнерши, но и напряжение её мимических мышц. Так что, общались языком жестов, улыбок и перемигиваний постоянно.
— Ты почти научился танцевать, на ноги не наступаешь, молодец, — шептала Джинни.
— Соскучилась по Невиллу? Я хорошо помню, как он топтался на твоих ножках на Рождественском балу… — отвечал ей Гарри.
— Ты же танцевал с Парвати, а глазом косил на Джоу с Седриком…
— А ты все замечаешь. Я и за тобой присматривал, ты в тот год просто невероятно расцвела…
— Мелкий врунишка. Я три года терпеливо наблюдала твой роман с Джоу, бедный мой…
— Не надо меня жалеть…
— Я бы хотела, чтобы этот танец не кончался никогда…
— Так не бывает. Нам надо уходить. Сегодня вечером, ночью…
— Гарри, у меня одна просьба, только одна, останьтесь еще на одну ночь, только одну. Уйдете утром…
— Джинни, я…
— Я приготовлю завтрак… в постель…
— Джинни, что ты со мной делаешь? Милая… я не смогу… тогда… уйти… никогда…
— Так возьми меня с собой! Хотя прости… нет… это так… сорвалось…
— Мы не можем, ты…
— Гарри, я все знаю… то есть, я хочу сказать, я знаю почему я не могу идти с вами… мое место в Хогвартсе. Я знаю, что мне надо делать… меч…
— Джинни, меч у Макгонагалл…
— А ты уверен, что он всегда будет у Минервы?
Гарри крепко задумался. Его тщетные попытки оградить возлюбленную от всего этого потерпели полный крах. Она не остановится. И отговаривать такую упрямую и целеустремленную девушку от того, что она явно задумала, бесполезно. Надо попытаться сменить тактику, попытаться ее отвлечь. Чем угодно.
— Джинни, послушай, я не могу взять тебя с собой не из-за дурацкого и неточного Надзора, не из-за твоих пятнадцати лет, не из-за мнения мамы. Не это главная причина. Главное в том, что я просто не смогу одновременно защищать тебя и одновременно решать задачу Дамблдора. Не смогу охранять тебя, я… не смогу…
— А Гермиона? Её охранять ты не будешь? Черт с ней? Сама вызвалась.
— Ты бьешь ниже пояса. Тебе должно быть стыдно. У Гермионы есть Рон…
— Я все понимаю, Гарри, прости, просто… вернись живым, вместе с братом и… сестрой…
— Джин, я сделаю все, что в моих силах, Рон и Гермиона очень дороги мне, но я не звал их, не просил, я хотел все сделать сам, один, но они сами настояли, я не смог убедить их…
— А как ты думаешь, Гарри, зачем тогда вообще нужны друзья?
— Джинни! Ты мой лучший друг, как Гермиона и Рон…
— Нет Гарри, я всего лишь твоя любовь. Все эти годы мы были просто хорошими знакомыми и не больше, твои настоящие близкие друзья — Рон и Гермиона. Я как-то сразу из хороших знакомых стала твоей возлюбленной, как-то очень быстро миновав стадию близкой дружбы…