VII
"ОТЧЕ НАШ" ГОСПОДИНА КОННЕТАБЛЯ
В тот же день, после полудня, когда в Турнеле были в самом разгаре праздничные состязания, коннетабль Монморанси допрашивал в Лувре одного из своих тайных агентов.
Шпион был среднего роста, несколько сутуловатый, смуглолицый, темноволосый, с черными глазами и орлиным носом, с раздвоенным подбородком и оттопыренной нижней губой. Был он разительно похож на Мартина Герра, верного оруженосца Габриэля: те же черты, тот же возраст, то же сложение.
— А как вы поступили с курьером, мэтр Арно? — спросил коннетабль.
— Господин барон, я уничтожил его. Нельзя было иначе. Но произошло это ночью, в лесу Фонтенбло. Убийцами сочтут разбойников. Я осторожен.
— Все равно, мэтр Арно, дело опасное, и мне совсем не нравится, что вы так легко пускаете в дело нож.
— Я не отступаю ни перед чем, когда служу вашей милости.
— Так-то оно так, но раз и навсегда зарубите себе на носу, мэтр Арно, что, если попадетесь, я не стану вас спасать от петли, — сухо и презрительно произнес коннетабль.
— Будьте спокойны, господин барон, я человек осмотрительный.
— Теперь посмотрим, что в письме.
— Вот оно, господин барон.
— Распечатайте его, только не повредите печати, и прочитайте.
Мэтр Арно дю Тиль достал из кармана острый резец, тщательно срезал печать и развернул письмо. Он взглянул прежде всего на подпись.
— Видите, господин барон, я не ошибся. Это действительно письмо кардиналу Гизу от кардинала Караффа, как мне по глупости признался бедняга курьер.
— Читайте же, пропади вы пропадом! — закричал Анн де Монморанси.
Мэтр Арно начал:
— "Ваше высокопреосвященство и дорогой соратник, сообщаю вам только три важные новости. Во-первых, по Вашей просьбе папа затянет, по возможности, дело о разводе и будет гонять по разным конгрегациям Франциска де Монморанси, вчера приехавшего в Рим, а в заключение откажет ему в ходатайстве".
— Pater noster! — пробормотал коннетабль. — Сатана бы спалил все эти красные мантии!
— "Во-вторых, — продолжал читать Арно, — господин герцог де Гиз, достославный брат Ваш, после взятия Кампли обложил Чивителлу. Но чтобы решиться послать ему людей и провиант, которых он требует — а это, вообще говоря, сделать нам очень нелегко, — мы хотели бы, по крайней мере, быть уверены, что Вы не отзовете его для кампании во Фландрии, а такой слух здесь ходит. Сделайте так, чтобы он остался у нас".
— Advaniat regnum tuum, — проворчал Монморанси. — Мы примем свои меры, смерть и ад! Мы примем меры… вплоть до того, что призовем во Францию англичан! Продолжайте же, во имя мессы!
— "В-третьих, — продолжал шпион, — чтобы приободрить Вас, ваше высокопреосвященство, и содействовать Вашим целям, извещаю Вас о скором прибытии в Париж посланца Вашего брата, виконта д’Эксмеса, который доставит Генриху Второму знамена, захваченные во время итальянской кампании. Он прибудет, надо думать, одновременно с этим письмом.
Присутствие виконта и славные трофеи, которые он преподнесет королю, несомненно помогут вам направить в нужную сторону наши планы!.."
— Fiat voluntas tua! — в ярости завопил коннетабль. — Мы хорошо примем этого посланца преисподней! Доверяю его тебе, Арно. Все? В этом проклятом письме больше ничего нет?
— Ничего, господин барон, кроме приветствий и подписи.
— Хорошо. Как видишь, тебе предстоит работенка.
— Я только этого и желаю, господин барон… Ну разве еще немного деньжат, чтобы получше справиться с заданием.
— Вот тебе сто дукатов, мошенник. С тобой всегда приходится раскошеливаться.
— У меня велики расходы на службе у вашей милости.
— Твои пороки обходятся тебе дороже служебных расходов, негодяй!
— О, как ошибается на мой счет господин барон! Моя мечта — тихая, счастливая и зажиточная жизнь где-нибудь в провинции вместе с женою и детьми. Хочется дожить свой век честным отцом семейства!
— Добродетели сельской жизни! Ну что ж, исправься, отложи сколько-нибудь дублонов, женись, и ты сможешь достигнуть тихого семейного счастья. Кто тебе мешает?
— Ах, господин барон, непоседливость! Да и какая женщина за меня пойдет?
— Это верно. А в ожидании бракосочетания, мэтр Арно, запечатайте-ка хорошенько это письмо и отнесите его кардиналу. Да измените свою наружность, поняли? И скажите, что ваш товарищ, умирая, вам поручил…
— Господин барон может положиться на меня. Подделанная печать и подмененный курьер покажутся правдоподобнее самой правды.
— Ах, дьявольщина! — воскликнул Монморанси. — Мы забыли записать имя полномочного представителя Гизов. Как его зовут?
— Виконт д’Эксмес, господин барон.
— Да-да. Так запомни же, плут, это имя… Кто там смеет мне мешать?
— Простите, господин барон, — торопливо отозвался адъютант коннетабля, входя в комнату, — прибывший из Италии дворянин явился к государю от имени герцога де Гиза, и мне показалось необходимым доложить вам об этом., тем более что он непременно хочет повидать кардинала Лотарингского. Зовут его виконт д’Эксмес.
— Ты умно поступил, Гильом, — сказал коннетабль. — Приведи этого господина сюда. А ты, мэтр Арно, спрячься за эту портьеру и воспользуйся случаем приглядеться к человеку, с которым тебе, наверное, придется иметь дело. Я принимаю его для тебя, гляди в оба.
— Кажется, господин барон, — задумчиво ответил Арно, —
я уже встречался с ним где-то в пути. Но не мешает проверить… Виконт д’Эксмес?
Шпион проскользнул за портьеру. Гильом ввел Габриэля.
— Простите, — поклонился молодой человек старику, — с кем имею честь говорить?
— Я коннетабль Монморанси. Что вам угодно?
— Еще раз прошу меня простить. Я имею поручение лично к государю.
— Государь сейчас не в Лувре, а в его отсутствие…
— Я разыщу или подожду его величество, — перебил его Габриэль.
— Его величество на празднике в Турнеле и вернется сюда не раньше вечера. Разве вы не знаете, что сегодня празднуется свадьба его высочества дофина?
— Знаю, господин барон, мне об этом сообщили в пути. Но я проезжал через университет, а не по улице Сент-Антуан.
— Тогда вам следовало держаться одного направления с толпою. Она привела бы вас к государю.
— Но я еще не имею чести быть представленным государю. Для двора я чужой. В Лувре я надеялся застать его высокопреосвященство кардинала Лотарингского. Я и просил доложить о себе его высокопреосвященству, и не знаю, почему это привели меня к вам, господин барон.
— Господин кардинал, как лицо духовное, любит сражения воображаемые, а я, человек военный, люблю только сражения настоящие. Вот почему я в Лувре, а господин кардинал — в Турнеле.
— Так я, с вашего позволения, господин барон, отправлюсь к нему в Турнель.
— О Боже, отдохните немного, сударь, вы прибыли, по-видимому, издалека, надо думать, из Италии, раз въехали в город со стороны университета.
— Вы угадали: из Италии, господин барон. Мне это совершенно незачем скрывать.
— Вы присланы, может быть, герцогом де Гизом? Ну, что он там поделывает?
— Разрешите, господин барон, об этом сперва доложить его величеству и покинуть вас, чтобы исполнить этот долг.
— С Богом, сударь, раз вы так спешите. Вам не терпится, должно быть, — прибавил он с напускным добродушием, — свидеться с какой-нибудь из наших красавиц. Разве не так, молодой человек?
Но Габриэль, приняв холодный и строгий вид, ответил только глубоким поклоном и удалился.
— Paternoster, qui es in cadis! — проскрежетал коннетабль, когда за Габриэлем захлопнулась дверь. — Уж не подумал ли этот проклятый хлыщ, что я хотел его задобрить, расположить в свою пользу, подкупить, быть может? Точно я не знаю, с чем он приехал к королю! Не хуже знаю, чем он! Ну, если он еще повстречается мне, то дорого заплатит за свой надутый вид и нахальную недоверчивость! Эй, мэтр Арно!.. Куда же девался этот мерзавец? Тоже исчез! Пресвятым крестом клянусь, все сегодня сговорились валять дурака, дьявол их побери! Pater noster…