Пронырливость детей не имеет границ. Какой-то мальчишка, катаясь на роликах, подглядел, как двое мужчин извлекли из «мерседеса» некий тяжелый сверток. Дело происходило на безлюдной дороге недалеко от местечка Моджев. По обе стороны дороги растет лес. Мужчины потащили сверток в лес и недалеко от дороги закопали, даже не очень глубоко. Мальчишка проследил за ними, а потом прямиком отправился в комиссариат полиции и сообщил о том, что видел. И уже через три часа в указанном месте были раскопаны останки женского тела без головы. Номера машины парень не запомнил, да это и не имело особого значения, наверняка был поддельный. По чистой случайности останки попали в ту же больницу, куда свозили жертв катастрофы, и их опознал санитар.
– Опознал он их по одежде, – рассказывал полковник, – по такой… как бы это правильно назвать? Кожаной жилетке, что ли. Женщина, которую санитар посадил в случайный «мерседес», как раз одета была в очень красивую кожаную жилетку, санитару запомнилась, потому что о такой давно мечтала его жена, всю плешь бедняге проела. Они чуть не развелись на почве жилетки, так что для санитара это был больной вопрос, вот он и запомнил этот предмет одежды и опознал труп даже без головы. Ведь лично заталкивал пострадавшую в машину, и жилетка колола ему глаза, это он так сказал, не я, ну и теперь на безголовом трупе оказалась такая же жилетка. Вот так выяснилось, что одна из жертв катастрофы не доехала до больницы и лишилась головы. Честно скажу – поднялся шум, дошло и до нас, а тут появляетесь вы с сообщением о голове Елены Выстраш. Естественно, мы увязали эти два сообщения. Пока нам известно лишь то, что Елена Выстраш стала жертвой каких-то преступников…
– Но ведь потом у нее голова опять появилась! – вскричала я. – Откуда?!
– Подбросили. Прямо в морг. Вам известно, какие порядки творятся в наших больницах, или рассказать подробнее?
– Нет необходимости. Значит, не будь меня, вы бы до сих пор ломали головы над безголовым трупом, извините за каламбур?
– Ломали бы, вот почему мы и пришли к вам в гости. Очень, очень странное дело, таких не оставляют незавершенными. Пока честно признаюсь – понятия не имею, каким боком это с вами связано, может, случайность. А тогда, наткнувшись на катастрофу, вы сразу же и уехали?
Пришлось опять во всех подробностях описывать автомобильное происшествие на Лодзинском шоссе, причем от меня требовалась точность до секунды. А поскольку я твердо решила умолчать о письме Елены, было очень непросто определить свое место во всех происшествиях. Вот если бы ей немедленно отрубили голову и запихали в багажник ближайшего автомобиля, то есть мой, – это понять можно. Но ведь это сделали или на следующий день, или и вовсе через два дня после катастрофы, так почему же ее сунули именно мне?!
– Я уже думала об этом, – запинаясь произнесла я. – У них была возможность сделать это уже в Згожельце. Просто хотели избавиться от улики. Ведь смотрите, как получается. Труп неопознан, документов вы никаких не нашли, а голова уедет со мной за границу…
– …и вы выбросите ее на ближайшую заграничную помойку, – продолжил полковник.
– Было такое желание, не стану скрывать.
– О Господи! – с ужасом произнес капитан Борковский.
– Какое счастье, что не выбросили! Думаю, вы догадываетесь – мы подозреваем, что вы от нас что-то скрываете. Знаете, многолетний опыт научил разбираться в людях. Вас мы проверили, в принципе вы не замешаны ни в каком преступлении, ни в чем предосудительном, но ведь все еще впереди. Могли даже и заняться преступной деятельностью, скажем, месяц назад, до нас еще не дошло… Ну подумайте сами, ведь мы же не дураки, понимаем, вы к нам обратились не случайно и вообще могли скрыть от нас голову, а тем более ананас.
– Так ведь я думала, что у меня в багажнике все еще голова! – вырвалось вопреки воле.
– А вы уверены, что в Париже она еще у вас была?
– В первый день – точно была, а потом – черт ее знает… Нет, погодите, если бы не было, с чего бы они лезли ко мне в машину в Штутгарте? И вообще мне представляется следующее: самое разумное признать, что они ошиблись, то есть голову мне подбросили по ошибке, потом ошибку обнаружили и захотели получить обратно свое имущество. Впрочем… слишком много случайностей нагромоздилось, вот нога тоже говорит за себя. О Боже, тут нога, там голова, ну за что мне такое наказание с конечностями?
Ногой полицейские жутко заинтересовались, выяснилось, они не знают о ней практически ничего, как-то раньше речь о ней не заходила. Теперь я восполнила упущение. Выслушали меня с громадным интересом и забросали вопросами. Пришлось поднапрячься и вспомнить – перед банком было чисто, никакого мусора там не валялось, подозрительных личностей я тоже не заметила, а солнышко на чугунной решетке под деревом заставили нарисовать и рассматривали с полицейским прищуром. Потом попросили предъявить ногу и столь же обстоятельно изучили ее, клянусь, в лупу разглядывали, уж куда тщательнее, чем врач ортопед. Возможно, кое-какие выводы для себя извлекли, но мне, паразиты, ни словечка не сказали, только головами качали и сочувственно цокали.
Я обиженно прокомментировала:
– Понимаю, я, наверное, должна быть вам благодарна, что вы оставляете мне ногу, а не уносите с собой в качестве бесценного вещдока. Ну ладно, благодарю, и что дальше?
– А ничего. Вы еще подумайте, вот вам телефон капитана…
И ушли. А я могла бы биться об какой угодно заклад, что стала для них подозреваемым номер один…
Гжегож, как и вчера, позвонил перед уходом с работы. Нетерпение заставило меня позабыть о всякой осторожности.