Ко мне подошла Наталья, ну, та самая женщина, которой на самом деле вроде бы и не было, и не существовало на этом свете. Она заботливо промокнула моё мокрое и воспалённое чело белоснежным полотенцем и ласково произнесла:
— Любовь моя, ну зачем ты так перенапрягаешься? Силы твои отнюдь не безграничны и не бесконечны. Береги их, пожалуйста. Не забывай о своей болезни.
— Не следует мне об этом напоминать! — раздражённо буркнул я.
— Ну а кто тебе ещё об этом напомнит? — печально произнесла женщина. — Повторяю, не перенапрягайся.
— Если тебе дан талант, — решительно возразил я, — то проявлять его следует до последней капли крови и до последнего нейрона в твоей голове, иначе теряется весь смысл творчества и бытия.
— Спорный вопрос.
— Чёрт с ним, с этим вопросом, не хочу с тобой спорить здесь и сейчас, — устало произнёс я и ласково улыбнулся, нежно прикоснувшись к руке женщины.
— Пусть всё-таки кровь течёт по твоим жилам так, чтобы не подвергать опасности сердце и мозг, а нервные клетки пускай сохраняются и успешно восстанавливаются, — весело рассмеялась Наталья.
— С этим пожеланием я полностью согласен.
— Ну, а вообще, сегодня ты был великолепен и неподражаем. Собственно, как и вчера и позавчера. Но всё-таки, пожалуйста, береги себя.
— Спасибо за комплимент, — я снова поцеловал руку женщины. — Какие планы на вечер, вернее, на ночь?
— Какие планы? — усмехнулась Наталья. — Встречусь с парой любовников. Потрахаюсь с ними. Напьюсь, а то и уколюсь. Покурю марихуану. Нюхну кокаина. Ну, и так далее, и тому подобное.
— Ты в своём репертуаре, моя любимая девочка! — восхитился я.
— Репертуар мой неизменен, пока ты рядом со мною, мой любимый мальчик, — улыбнулась Наталья.
— Браво! — снова легко рассмеялся я. — Приглашаю тебя на ужин.
— И где мы будем ужинать?
— Есть тут неподалёку один очень неплохой ресторанчик.
— И что он собою представляет?
— Заведение в мексиканском стиле.
— Фу, я не люблю острую кухню!
— А текила? Самая настоящая. К тому же её изготовили в Мексике, в стране, где ненавидят англосаксов в общем и америкосов в частности. Я сам такой. У, суки, это же надо! Гады! Отняли у бедных мексиканцев такой кусок территории! Я очень сильно возмущён! Ничего, всё равно мы её рано или поздно вернём!
— Ну, не будем о политике. Вернёмся к теме текилы, — ласково сказала Наташа.
— Если не говорить о политике, то она приговорит тебя! Ну ладно, так что ты хотела сказать о текиле?
— Да, настоящая текила очень многого стоит, — улыбнулась женщина. — Ах, какой у неё изысканный и специфический вкус! А аромат? Полный восторг! А как она идёт под солёный лимончик!
— Ну, и я о том же! А остроту блюд мы уменьшим, это вполне в моих силах. Шеф-повар — мой приятель и истовый поклонник.
Через пол часа мы сидели в ресторане на открытой террасе, любовались тихим, как всегда безбрежным и ласковым ночным морем, которое мерно и тяжело колыхалось перед нами, вернее, под нами.
— Хочешь, я прочитаю моё любимое стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова? — вдруг спросила Наташа, как-то странно, тягуче и испытующе посмотрев на меня.
— Жажду его услышать, — нахмурился я.
— А почему ты нахмурился?
— Чувствую, что стихотворение не будет оптимистическим. Лермонтов был ещё тем мизантропом и пессимистом.
— Да, ты прав.
— Ты знаешь, в моём состоянии не хватало мне только всяких стихов великого поэта, которые в большинстве своём являются крайне пессимистическими, — помрачнел я.
— И какое у тебя состояние? — тоже помрачнела Наталья.
— Три миллиона долларов.
— Да я не о том! Идиот! Придурок! Зачем надо мною издеваться?!
— Прости. Душевное и физическое состояние у меня, честно говоря, хреновое. Балансирую на самой грани, на острие бритвы. Быть иль не быть!? Вот в чём вопрос!