— Ну, судя по твоему внешнему виду, и как ты яростно играл сегодня…
— Эти впечатления крайне обманчивы и неверны, — скорбно произнёс я. — Держусь только на уколах, таблетках и всяких процедурах.
— Что!?
— Да, на них, — печально произнёс я. — Скоро помру. Увы. Чему быть, того не миновать.
— Ты уверен?
— Чрезвычайно глупый вопрос. Да, я уверен… Есть один господин, который определил мою судьбу. Некий весьма загадочный Чёрный Человек. Он много чего вершит в этом мире.
— И что же это за человек?
— Он не человек.
— А кто же тогда? — Наташа округлила глаза и замерла, не успев сделать глоток текилы. — Ты о Боге?
— А как ты догадалась?!
— Ну, я же не такая конченная дура, как ты думаешь! — тяжело вздохнула женщина.
— Так, перейдём к творчеству Михаила нашего, Юрьевича Лермонтова.
— Постой, постой! — возмутилась Наталья. — Так, я, по твоему просветлённому мнению, всё-таки, являюсь дурой или не дурой?
— Ты — самая умная женщина из всех, каких я встречал! — истово и горячо заверил я свою подругу.
— Не верю!
— Хочешь верь, хочешь не верь, — нахмурился я. — Сменим тему.
— Ладно, сменим.
— Прочитай же мне это треклятое стихотворение! — рявкнул я.
— Стихотворение Лермонтова не может быть треклятым! — возмутилась Наташа.
— Согласен. Миша гениален! Простой, талантливый русский парень. Я страстно обожаю его поэзию! — снова истово заверил я женщину.
— Ну, во-первых, он не был простым парнем.
— Почему?
— Любой талантливый человек совсем не прост.
— Согласен.
— Во-вторых, так называемый Миша не являлся чисто русским парнем, — нахмурилась Наталья.
— Как?! — ужаснулся я и нервно влил в себя полстакана весьма отменного и довольно крепкого напитка.
— Что ты творишь? Как ты ещё жив?! — в свою очередь ужаснулась Наталья и сделала маленький глоток шампанского из длинноногого и изящного хрустального бокала.
— Как ты можешь мешать текилу и шампанское? — снова ужаснулся я.
— А мне так нравится. Смешивал же Джеймс Бонд водку и мартини.
— Ну, это совсем другое дело!
— О вкусах не спорят.
— Может быть, может быть… Ты знаешь, один целитель вдруг заявил мне, что пить мне следует как можно больше, так как питие подобно химиотерапии. И то яд, и то… Но, в случае употребления алкоголя хоть удовольствие получаешь.
— Ну, что ты такое несёшь! Что за бред! — снова ужаснулась Наталья. — Этот твой целитель явный шарлатан.
— Так я дождусь читки гениального стихотворения великого и несравненного русского поэта!?
— Лермонтов, вообще-то, происходил из древнего шотландского дворянского рода.
— Так, один наш гениальный поэт, значит, был арапом, почти негром, а второй — шотландцем!? Понятно! Мне теперь всё понятно! Заговор! Остальные поэты и писатели почти все были евреями. Ужас! Прискорбно, очень прискорбно. Мечтаю увидеть хоть одного талантливого русского парня от земли и сохи! Вся надежда на Сергея нашего, Есенина!
— И что тебе понятно?! — рассмеялась Наталья. — И почему прискорбно?
— Нет и не было пророков в нашем Отечестве! Одно меня утешает…
— И что же?
— Кто!
— И кто же?
— Утешает меня ещё один простой русский парень по фамилии Ломоносов, который возник из снега и льда Магадана! Патриот, гигант, который разбрасывал в разные стороны всяких там европейских живчиков, ну, немцев и французов, а тем более, англосаксов! Мыслитель, писатель, философ, разносторонний учёный, но в тоже время большой ценитель и любитель женщин. И был он любим ими. Уповаю только на вас, уважаемый и несравненный Михаил Васильевич! — я крякнул и накатил ещё один стакан текилы.
— Дорогой, вообще-то, уважаемый Михаил Васильевич Ломоносов родился в селе Денисовка Архангельской губернии, — осторожно произнесла Наталья. — Причём тут Магадан?
— Вот как? Не ожидал! Никак не ожидал! — огорчился я. — Однако, очень обидно за Магадан!
— Да Бог с ним, с Магаданом!
— Как это, Бог с ним!? — возмутился я. — Сколько зазря загубленных душ и тел!
— Так, хватит о печальном!
— Ну, ладно, согласен…
И, всё-таки, послушай стихотворение нашего незабвенного шотландца, который был, кстати, большим патриотом земли Русской.
— Ты знаешь, а люблю я этот народ.
— Почему и в связи с чем?
— Ну, я же самый гениальный в мире мастер игры на волынке!
— Ах, да…
— Официант! — крикнул я в пространство.
— Чего изволите?
— В вашем чудном и райском заведении случайно не завалялась какая-нибудь волынка?