Выбрать главу

Я некоторое время раздавал автографы, а потом уединился с Натальей в отдельном кабинете.

— Ну, ты и даёшь! Поверить не могу! — женщина была в шоке. — Я умудрилась потерять сознание, как и многие другие! Саша, ты кто?! Откуда ты взялся!? Почему тебе дан такой талант?! За что!? Каким образом он вдруг так внезапно проявился?

— Известно, кто дарует таланты.

— Ах, да…

— На твой вопрос: «Ты кто?» отвечу встречным вопросом: «А кто ты?». Мне бы выяснить до конца, с кем я имею дело, и имею ли я его вообще?.

— Я — это я.

— Исчерпывающий ответ, — поморщился я. — Ладно, вернёмся к стихотворению Миши. Ну, и?

— Это стихотворение не принадлежит перу некоего Миши! — возмутилась Наталья.

— А кому оно принадлежит? — удивился я.

— Оно принадлежит перу Михаила Юрьевича Лермонтова, великого русского поэта!

— Хорошо, хорошо! Извини! Ну и…

«И скучно и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды… Желанья! Что пользы напрасно и вечно желать? А годы проходят, все лучшие годы!
Любить? Но кого же! На время — не стоит труда, А вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь! Там прошлого нет и следа: И радость, и мука, и всё там ничтожно…
Что страсти? Ведь рано иль поздно их сладкий недуг Исчезнет при слове рассудка, И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, — Такая пустая и глупая шутка…».

Я нервно выпил рюмку текилы, очень внимательно и пристально посмотрел на женщину.

— Наташа, а не отдохнуть ли нам с тобой где-нибудь в тихом и уютном месте? Давай купим небольшой остров в океане. Деньги у меня есть.

— График гастролей у тебя расписан на сотню лет.

— Эх, мне хотя бы год прожить.

— Милый, успокойся!

— Ну и чёрт с ними, с гастролями! Сниму деньги со своего счёта и махнём куда-нибудь в Африку или в Латинскую Америку. И никакие договора, штрафы, конфискации, пени и всякая там другая чушь нам будут не страшны. В случае чего всех и везде подкупим или убьём. Ты же знаешь мою позицию по этому вопросу!

— Ты что, не осведомлён об одном кудрявом сумасшедшем живчике, великом строителе и миллиардере, который имел остров или острова в Камбодже? — усмехнулась Наташа. — Ну и как он кончил?!

— Да, я согласен. Кончил он плохо, хотя как начинал! А, вообще-то, суть заключается именно в конце, а не в начале пути, — задумался я. — Да, пришлось этому живчику сходить в жопу, куда он посылал тех, у кого не было миллиарда.

— И я о том. Дорогой, я в принципе согласна с идеей приобрести остров, но давай всё-таки закончим ужин, ты выспишься, а потом мы вдвоём осмыслим всё заново и вдумчиво.

— Давай.

— Ну и славно…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Бык после смерти оставляет шкуру. Человек — имя!

Ассир.

Я легко и медленно брёл под томным и высоким шатром сентября, разглядывая слегка потяжелевшую, побледневшую, осоловевшую, и чуть окаменевшую после весны и лета синюю бездну неба. Я благостно улыбался, вдыхал волшебные ароматы осени, созерцая великолепные море и горы, ни о чём таком особом и важном не думал, и тут внезапно передо мною возник Аристарх-Иван в одном лице.

— Привет! Давно не виделись!

— Привет, действительно давно!

— Как у тебя жизнь?

— Да, в общем-то, живу неплохо. Но мысли всякие нехорошие периодически возникают по поводу здоровья, — вздохнул я. — Тема старая… Ну почему, когда нам вроде бы очень хорошо, всё равно всегда слегка или не слегка плохо?

— Вечный закон бытия.

— Да, уж… А у тебя как дела?

— Хреново.

— Да что же это такое?! — возмутился я. — Сколько можно о печальном и грустном?! А в чём, кстати, заключается хреновость твоей жизни? Тема убийства, слава Богу, давным-давно закрыта. Никто и ничто тебе не угрожают. Живи и радуйся. Помидоры и огурцы, надеюсь, в полном порядке?

— Да чёрт с ними, с помидорами и огурцами, с убийством, которого, оказывается, и не было! Испытываю я страшные душевные муки по другому поводу.

— И что за повод такой?

— Наталью я потерял, ненаглядную паву, свет моих очей, любовь мою последнюю! — с надрывом произнёс мой товарищ.

— Бывает… — несколько недоумённо и растерянно произнёс я.

— Благодаря тебе потерял. Безвозвратно потерял. Очень тоскую по ней. Не сплю долгими ночами от безысходности и полного отчаяния.