— Жёстко ты, однако, — усмехнулся я и влил в себя рюмку виски, Шотландского, конечно. — Этот тип действительно украл пятьдесят миллионов?
— Украл он намного больше.
— Да, мне бы так. Молодец, красавец.
— Но, у тебя же имеется состояние в три миллиона долларов, лежащие на счёте в очень надёжном швейцарском банке!
— Маловато… Разве это состояние? Яхту не могу купить, а об острове в океане уже и не мечтаю.
— У тебя, смею заметить, вроде бы, есть яхта! И катер! И даже огромная, эксклюзивная, спортивная надувная лодка с двумя мощными и форсированными двигателями!
— В том-то всё и дело, что вроде бы! Какое-то гнилое и никчёмное корыто! Какой-то прогнивший шлюп! Какая-то дранная, вонючая, тошнотворная резиновая калоша! Смех и грех!
— Саша!
— Молчи, баба!
— Ну, не горячитесь так, Маэстро! Эти все корыта и калоши обошлись вам в четыре миллиона долларов!
— Эх! Вот, сидит перед тобой моя любимая женщина. Почему я не могу позволить себе подарить ей остров в океане, или хотя бы чёрный, или на худой конец розовый бриллиант внушительных размеров!?
— Да, очень странные вы существа, люди, — задумчиво произнёс Бог. — Всё вам мало и мало…
— Мы те, которых ты сотворил, вылепил собственными руками по образу и подобию своему!
— Ах, да… Но не будем о грустном, — вздохнул Создатель и опрокинул в себя целый фужер виски, а потом горестно произнёс. — Никак не могу напиться. Сколько не пытался, не получается, представляете?
— Как?! — удивилась Наташа.
— Мечтаю опьянеть, но достигнуть вожделённого состояния не могу. Беда, беда…
— Ну, надо настроиться, расслабиться, раскрепоститься, решительно отвлечься от своей исконной сущности и окружающей действительности, предаться медитации, очистить карму, — весьма неуверенно произнёс я. — Может быть, и получится что-то, в конце концов.
— Не получается, увы…
— Да, тяжёлый случай, — посочувствовал я Творцу. — Но могу тебя утешить. Мой случай ещё тяжелее.
— Так, не будем о грустном, — усмехнулся Создатель. — Поговорим о чём-нибудь другом.
— И о чём же?
— О музыке. Играл ты великолепно, страстно, могуче, мощно! Испепелял всё и всех вокруг. Я был очень и очень сильно удивлён. Нет, нет! Я был потрясён! Говорю это совершенно честно. Представляешь, мне даже показалось в определённый момент, что я несколько переборщил с дарованным тебе талантом.
— Вот как?
— Да о каком таланте я говорю?! Подумаешь, талант… Талантов столько, что ими хоть пруд пруди. Ты — гений! Самый настоящий гений! Эх, мне бы научиться играть хотя бы на балалайке! — Создатель снова выпил, горестно и тяжело задумался и чуть не заплакал.
— Господа, — осторожно вмешалась в наш диалог Наталья. — Вам не кажется, что ситуация лежит, как любит говорить Александр, в плоскости сплошной фантасмагории и полного абсурда?
— Совершенно не кажется, милая моя, — горестно вздохнул Бог и снова чуть не заплакал. — Мир намного сложнее, противоречивее и парадоксальнее, чем вы о нём думаете. А, вообще, главная моя проблема заключается в том, что я не могу любить.
— Как!? — ужаснулась Наташа.
— А вот так! Пробовал, и ни разу не получалось! Ни в психологическом, ни в эротическом смыслах. Ну, хотя была бы отдушина в виде алкоголя! Но и с ним ничего не выходит и не получается! Беда, беда! А зачем тогда жить?! Какова наша конечная цель? В чём заключается смысл бытия? Зачем создано всё сущее!?
— И этот вопрос нам задаёт сам Господь Бог!? — возмутился я. — Творец, Создатель и так далее!?
— Да, в том-то и дело, что всего-навсего — «так далее!».
— Как-то Вольтер сказал, что истинное блаженство не может быть уделом человека на земле, — вздохнул я. — Как я понимаю, оно не может быть и уделом Бога на небесах?
— Увы, увы…
— Господа! Какие-то пессимистичные ноты я слышу. Давайте поговорим о чём-нибудь весёлом, — тревожно усмехнулась Наташа и задумчиво посмотрела на Создателя. — Расскажите нам какую-нибудь интересную историю.
— Да, пожалуйста, — улыбнулся Бог. — Слушайте… Один скряга прятал все свои богатства в потаённом месте и ничего не тратил на семью. Но однажды его сын обнаружил тайник. Он выкопал всё золото и положил камень на его место. А деньги он прокутил. Вскоре отец обнаружил потерю и предался скорби, но сын попытался приободрить его, сказав: «Золото хорошо для трат, а для припрятывания камень ничуть не хуже…». Муслихиддин Саади. Был такой персидский поэт.
Мы с Натальей некоторое время почтительно молчали, переваривая услышанное из уст Бога, а потом я сказал:
— У меня тоже есть одна история.