— Подальше, подальше чуть-чуть.
Люди смотрели на меня с удивлением, но отходили. Я набрала в грудь воздуха и запела:
— Расцветали яблони и груши…
Я пела «Катюшу», следующим номером шла песня «Один раз в год сады цветут»…
Остановить меня было нелегко, меня не смущал ни смех, ни вопросы, которые мне начинали задавать. Я твердо знала, что стану певицей, и щедро дарила свой талант людям.
— И в кого ты такая певучая? — спросила меня какая-то женщина.
— В себя! — ответила я гордо и добавила, — я буду певицей.
Люди похлопали. Мама сидела недалеко и не вмешивалась, так как реагировали люди, как и обычно, положительно. Спев две песни, я важно поклонилась и вернулась к маме.
Но певицей я не стала, а стала главным бухгалтером, как одна из моих бабушек.
БАБУШКА (И ДЕДУШКА)
Я рассказываю об этой бабушке первой, выбрав ее из всех моих родственников, потому что именно с ней связано мое второе семейное воспоминание.
Моя бабушка по папиной линии работала главным бухгалтером. И как я узнаю через много лет, период, в который я родилась, это горячая пора сдачи отчетности. Бабушка работала много и часто брала документы с работы домой. Так и в день, когда мама пришла из роддома, она оказалась очень занята. А маму, как любую женщину, оскорбляло недостаточное внимание бабушки к столь важному событию, и как мама мне с гордостью рассказывала, она вошла в комнату и положила меня прямо на бумаги перед свекровью, заявив:
— Посмотри, у тебя внучка родилась, а ты в бумагах зарылась! — и смело, свою смелость мама подчеркивала отдельно, посмотрела, какая будет у той реакция.
— Вот, Леночка, — вздохнув и разведя руками, как бы показывая масштаб проблемы, — сказала бабушка. — Никогда не становись главным бухгалтером!
— Представляешь, — возмущалась, рассказывая мне об этом моя мама, — бумажки для нее важнее рождения внучки!
Я думаю, наверное, бабушка была властной женщиной, учитывая ее профессию. И я понимаю, что надо обладать сильным характером, чтобы поступить так, как мама, а не проглотить обиду. Мама пошла на открытый конфликт. Но что мама ожидала от этого конфликта, мне не понятно. И зачем это рассказывать мне — совсем маленькому ребенку, всегда делая акцент в этой истории на равнодушие ближайших родственников к моему появлению. Из чего я твердо усвоила, что никому, кроме матери, в этом мире не нужна.
Бабушка, по словам мамы, виновата еще в том, что постоянно влезала в их с отцом жизнь. Ей не нравился выбор сына. Маму это возмущало, и она неоднократно рассказывала мне эпизод, обличавший бабушкино ужасное к ней отношение. Вот он. Мама, выйдя замуж, готовить не умела. И как-то, купив курицу с зашитыми в пакет и уложенными внутрь потрохами, так и сварила ее отцу. А папа съел и ничего ей не сказал, но вот свекровь, позволила себе сделать ей замечание и укорить за невнимательность. В финале этой истории звучал возмущенный мамин вопрос:
— По какому праву она лезет в нашу семью и настраивает мужа против меня? — и незамедлительно делался вывод: Два соловья на одной ветке не поют!
Я запомнила, что в мою будущую семью свекровь лезть с вопросами, о чем бы то ни было не имеет никакого права.
Как я рассказала, со временем мы остались жить в квартире втроем. После того, как это произошло, какое-то время бабушка приходила за мной в садик и брала меня к себе домой. Ах, как я ждала ее приходов. Меня угощали конфетами и всякими вкусностями, обнимали, целовали. Я помню это счастье. Но неизменно мои редкие встречи с бабушкой заканчивались скандалом между нею и мамой в моем присутствии, а меня потом мама сильно ругала. Она ставила меня перед собой, и начиналось внушение:
— Смотри мне в глаза, — требовала она от меня металлическим голосом, — уж если идешь к этой стерве, то возьми с собой и сестру! Поняла? Предательница! Что молчишь? Может, тебе вообще мать не нужна? Продалась за конфетки! В следующий раз, когда она за тобой придет, ты откажись и скажи, что без сестры никуда не пойдешь! Поняла? Обещай!
— Прости, мамочка, прости, я больше не буду, — плакала я и обещала.
Но когда бабушка приходила за мной, я замирала от ужаса и радости одновременно, пищала что-то про сестру, но бабушка отвечала, что пришла только за мной… и брала только меня. Мне тогда не исполнилось и пяти лет. Но постепенно я все же научилась выполнять требование мамы и отказывать ей, как это не было для меня тяжело. Я понимала мамину обиду за сестру, и мне было больно, когда мама рассказывала о своих обидах на бабушку. Но и бабушкины сомнения относительно сестры сейчас для меня стали вполне понятны. В итоге мне все-таки пришлось сделать выбор между ними…, и бабушка перестала приходить.