Пиппин и Мерри сели. Их охранники – исенгардцы – ушли с Углуком. Но если у хоббитов и возникли мысли о бегстве, то тут же пропали. Длинные волосатые руки схватили пленников за шиворот и сгребли в охапку. В полутьме хоббиты смутно различили большую голову и отвратительную физиономию Гришнаха. Их щек коснулось его гнилое дыхание. Он начал ощупывать хоббитов. Пиппин содрогнулся, когда холодные чужие пальцы скользнули по его спине.
— Ну, мелюзга! — прошептал Гришнах. — Наслаждаетесь отдыхом? Или нет? Пожалуй, место немного неудачное: с одной стороны мечи и хлысты, с другой – гадкие копья! Малышам нечего соваться в большие дела! — Пальцы продолжали шарить. Глаза горели бледным, но жарким огнем.
Внезапно, словно подслушав мысли врага, Пиппин догадался: Гришнах знает о Кольце. Он ищет его, пока Углук занят. Вероятно, хочет взять себе. Холодный страх стиснул сердце Пиппина, но в то же время хоббит лихорадочно соображал, как можно использовать это желание Гришнаха.
— Вряд ли вы отыщете его таким способом, — прошептал он. — Его не легко найти.
— Отыщете его? — повторил Гришнах. Его пальцы перестали шарить и ухватили Пиппина за плечо. — Что отыщу? О чем это ты, малыш?
Несколько мгновений Пиппин молчал и вдруг гортанно проворковал в темноте: — Голлум, голлум! Ни о чем, сокровище мое, — добавил он.
Хоббиты почувствовали, как сжались пальцы Гришнаха. Орк тихо присвистнул. — Ого! — тихо прошептал орк. — Вон что! О-го-го! Очень, оч-чень опасно, малыши!
— Возможно, — сказал Мерри, который угадал замысел Пиппина и был начеку. — Возможно, и не только для нас. Но вам лучше знать. Хотите получить его или нет? И что вы нам за него дадите?
— Хочу ли я получить его? Хочу ли? — изображая удивление, повторил Гришнах. — Что я дам за него? О чем это вы?
— А вот о чем, — сказал Пиппин, осторожно подбирая слова, — обыск во тьме ничего не даст. Мы могли бы сберечь ваше время и избавить от хлопот. Но вначале вы должны развязать нам ноги, не то мы ничего не сделаем и не скажем.
— Милые мои глупыши, — прошипел Гришнах, — все, что вы имеете и знаете, у вас еще отберут – все! Очень скоро вы пожалеете, что знаете недостаточно, чтобы Спрашивающий остался доволен. Не будем торопиться с допросом. Нет, не будем! Как вы думаете, для чего вам сохранили жизнь? Пожалуйста, дорогие малыши, поверьте, мы это сделали не по доброте. Это даже не ошибка Углука.
— Охотно верю, — сказал Мерри, — но вы еще не доставили добычу домой. И, учитывая происходящее, не похоже, чтобы вам это удалось без труда. Если мы придем в Исенгард, великий Гришнах ничего не получит: Саруман заберет все, что найдет. Если хотите что-нибудь получить, самое время договориться.
Гришнах начал терять спокойствие. Имя Сарумана, казалось, особенно разгневало его. Время шло, суматоха в лагере затихала. Углук и исенгардцы могли вернуться в любую минуту. — Оно у вас? — прорычал орк.
— Голлум, голлум! — ответил Пиппин.
— Развяжите нам ноги, — потребовал Мерри.
Они чувствовали, что орк дрожит от еле сдерживаемой ярости. — Будьте вы прокляты, грязные маленькие паразиты! — прошипел он. — Развязать вам ноги? Да я развяжу вам все суставы. Думаете, я не смогу обыскать вас до костей? Я изрублю вас в трясущуюся кашу. Мне не нужны ваши ноги, чтобы увести вас и забрать все себе.
Он неожиданно сгреб их. Сила его длинных рук была ужасна. Орк сунул пленников под мышки и свирепо прижал к бокам, зажав ладонями хоббичьи рты. Потом, низко пригибаясь к земле, Гришнах двинулся вперед. Он шел быстро и тихо, пока не добрался до края пригорка. Там, отыскав брешь между постами, он злобной тенью скользнул по склону в ночь, на запад, к вытекающей из леса реке. В той стороне было широкое открытое пространство с одним костром.
Через дюжину ярдов Гришнах остановился, всматриваясь и вслушиваясь. Ничего не было видно и слышно. Он медленно и осторожно пошел дальше, сгибаясь чуть ли не вдвое. Потом присел, прислушался, выпрямился, словно собираясь сделать рывок – и в этот миг впереди, справа от него, появилась темная фигура всадника. Фыркнула, поднявшись на дыбы, лошадь. Человек крикнул.