— Но уж солнце-то наверняка изредка заглядывает сюда, — заметил Мерри. — Не похоже на Мерквуд, как его описывал Бильбо. Там все было темно и черно, и жили мрачные существа. А здесь лишь сумрачно и до ужаса много деревьев. Нельзя представить себе, чтобы тут жили или надолго забредали сюда звери.
— Да, или хоббиты, — произнес Пиппин, — и мысль пройти через этот лес мне тоже не нравится. Вероятно, на сотни миль тут не найти еды. Что с нашими припасами?
— Дело плохо, — ответил Мерри. — У нас лишь два маленьких свертка с лембасом. — Они посмотрели на то, что осталось от эльфийского хлеба: кусочки, которых хватило бы едва на пять дней. И все. — И нет ни одежды, ни одеял, — продолжал Мерри, — ночью мы будем мерзнуть, куда бы ни пошли.
— Что ж, айда! Определимся по дороге, — сказал Пиппин. — Должно быть, уже давно утро.
Тут они заметили в стороне желтый свет: лучи солнца внезапно проникли сквозь полог леса.
— Оп-ля!— сказал Мерри. — Пока мы шли под деревьями, солнце, должно быть, скрывалось за облаками, а теперь снова вышло или поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть сюда через какой-нибудь просвет. Тут недалеко – пойдем, посмотрим!
Идти оказалось дальше, чем они думали. Местность по-прежнему круто поднималась и становилась все более каменистой. Постепенно свет набирал яркость, и вскоре хоббиты увидели перед собой каменную стену – склон холма или обрыв в конце отрога, протянувшегося от далеких гор. На этой стене не росли деревья, и солнечные лучи падали прямо на ее каменную поверхность. Ветки деревьев у подножия жестко топорщились, как будто тянулись к теплу. Если раньше все казалось дряхлым и серым, то теперь лес переливался богатством коричневых оттенков, а гладкая серо-черная кора походила на лощеную кожу. Стволы светились мягкой зеленью, словно молодая трава: они несли печать ранней весны или ее мимолетного виденья.
На каменной поверхности склона виднелось что-то вроде лестницы, возможно, естественной, созданной непогодой и временем, поскольку ступени были грубыми и неровными. Высоко вверху, почти на одном уровне с самыми верхними ветками, в скале темнело углубление. Там ничего не росло, кроме травы и бурьяна на самом краю, и стоял большой старый пень с двумя склоненными ветвями, чрезвычайно похожий на согбенного старика, греющегося на утреннем солнце.
— Поднимаемся!— весело крикнул Мерри. — Глотнем воздуха и осмотримся!
Цепляясь за камень, они принялись карабкаться на скалу. Если лестницу кто-то сделал, то для более крупных ступней и длинных рук, чем у хоббитов, а потому Мерри с Пиппином слишком увлеклись подъемом, чтобы заметить дивное исцеление полученных в плену ссадин и болячек и внезапный прилив бодрости и сил. Наконец они добрались до края углубления у самого подножия старого пня, запрыгнули на каменный карниз и повернулись спиной к холму, дыша полной грудью и глядя на восток. Хоббиты увидели, что углубились в лес всего на три или четыре мили: кроны деревьев спускались вниз, к равнине. Там, у самого края леса, поднимались высокие столбы черного дыма. Ветер гнал его в их сторону.
— Ветер меняется, — сказал Мерри, — он снова дует на запад. Здесь холодно.
— Да, — согласился Пиппин. — Боюсь, прояснилось ненадолго, и скоро все опять станет серым. Жаль! Этот дряхлый лес так меняется при солнце! Он мне почти понравился.
— Так Лес тебе почти понравился! Это хорошо! Ты необычайно любезен, — вдруг послышался странный голос. — Повернитесь и дайте мне взглянуть на ваши лица. Покамест вы оба мне не нравитесь, но не будем торопиться! Повернитесь! — Большие узловатые руки легли на плечи хоббитов и мягко, но настойчиво развернули их, а потом подняли.
Мерри и Пиппин вдруг поняли, что смотрят в диковиннейшее лицо. Оно принадлежало большой человекоподобной, а то и смахивающей на тролля фигуре самое малое четырнадцати футов ростом, очень крепкой, с длинной головой и совсем без шеи. Была ли она одета во что-то напоминающее серо-зеленую кору или это и впрямь была кора, судить было трудно. Но руки почти от самого ствола покрывала коричневая гладкая кожа, а на огромных ступнях было по семь пальцев. Нижнюю часть длинного лица скрывала окладистая борода, у корней густая и чем-то напоминающая прутики, у концов редкая и похожая на мох. Но хоббиты пока ничего этого не замечали и видели только глаза. Эти глубокие глаза осматривали их, медленно и величаво, но в то же время чрезвычайно проницательно. Глаза были карие, а в глубине их мерцало что-то зеленое. Впоследствии Пиппин не раз старался передать свое первое впечатление: