Хоббиты некоторое время молчали. Они, как ни странно, чувствовали себя в безопасности, удобно, и им было о чем подумать и чему удивиться. Наконец Пиппин снова решился заговорить.
— Древобородый, можно, я вас кое о чем спрошу? Почему Келеборн предостерегал нас от вашего леса? Он сказал: не подвергайте себя риску заблудиться в нем.
— Хм, он так сказал? — пророкотал Древобородый. — Я сказал бы то же самое, если бы вы шли другим путем. Не рискуйте заходить в леса Лаурелиндоренана! Так его когда-то называли эльфы, но теперь сократили название: Лотлориен зовут они его. Возможно, они правы: быть может, их лес увядает, а не растет. Долина Поющего Золота – вот чем он был когда-то. А нынче это Цветок Сна. Ах, да что там! Однако, это странное место, дорога туда открыта не всякому. Удивительно, что вы вышли оттуда, но еще удивительнее то, что вы вошли туда: такого не случалось с чужеземцами уже много лет. Это странная земля.
Да и эта тоже. Здесь люди повывелись. Да, повывелись. Лаурелиндоренан линделорендон малинорнелион орнемалин, — тихо пробормотал он. — Я думаю, они ушли из здешнего мира. И этот край, и все, что лежит за пределами Золотого леса, сильно изменились с той поры, когда Келеборн был молод. И все же: Таурелиломёа-тумбалеморна Тумбалетаурёа Ломёанор, [1] — так они обычно говорили. Мир изменился, но кое-где они по-прежнему подлинные.
— Что это значит? — спросил Пиппин. — Кто подлинные?
— Деревья и энты, — ответил Древобородый. — Я сам не понимаю всего, что происходит, поэтому и вам не могу объяснить. Некоторые из нас остаются истинными энтами и по нашим меркам довольно резвы, но многие становятся сонливыми, деревенеют, как вы сказали бы. Большинство деревьев, конечно, это просто деревья, но многие лишь дремлют. Другие вовсе не спят, а третьи, их очень мало, постепенно превращаются в энтов. Так продолжается все время.
Когда такое происходит с деревом, оказывается, что у некоторых деревьев середка гнилая. Это не имеет отношения к древесине, я не о том. Встарь я знавал славные ракиты в низовьях Энтвоша – увы, их давным-давно нет! Они были совершенно пусты внутри, просто распадались на куски, но оставались спокойными и любезными, как юная листва. А вот в долинах близ гор есть деревья, которые звучат, как колокол, но совсем гнилые внутри. И, кажется, их становится все больше. Когда-то в этом краю попадались очень опасные места. Кое-где еще сохранились совсем черные острова.
— Как Старый лес на Севере, да? — спросил Мерри.
— Да, да, вроде того, но много хуже. Я не сомневаюсь, что на северные земли легла тень Великой Тьмы. А здесь у нас есть долины, где Тьма никогда не бывала, и деревья там старше меня. Мы делаем, что можем. Мы отгоняем чужеземцев и сорвиголов, а еще учим и воспитываем, ходим и сеем.
Мы, старые энты, – пастухи деревьев. Нас осталось мало. Говорят, овцы делаются похожи на своих пастухов, а пастухи – на овец, но медленно, и никто из них не живет долго. Между энтами и деревьями сходство возникает быстрее и более близкое, и они бок о бок идут через века. Ибо энты больше походят на эльфов: они меньше заняты собой, чем люди, и лучше проникают в суть вещей. И однако энты больше похожи на людей, они переменчивее эльфов и быстрее меняют окраску, так сказать.
Некоторые из моих родичей теперь очень похожи на деревья, и нужно что-то очень важное, чтобы разбудить их. И говорят они лишь шепотом. Но некоторые из моих деревьев научились сгибать ветви, а многие – разговаривать со мной. Конечно, это эльфы первые взялись будить деревья, учить их говорить и сами учиться языку деревьев. Они очень хотели говорить со всеми, древние эльфы. Но потом пришла Великая Тьма, и они уплыли за Море или убежали в далекие долины и спрятались там, и сложили песни о днях, которые больше не вернутся. Никогда. Да, да, когда-то давно отсюда до гор Луне стоял сплошной лес, а это была лишь восточная его оконечность.
Какие это были дни! Было время, когда я мог целый день ходить и петь и слышал только эхо собственного голоса в холмах. И леса были подобны лесам Лотлориена, только гуще, сильнее, моложе. А благоухание! Я целыми неделями только и делал, что вдыхал эти ароматы.
Древобородый замолчал. Он шел широким шагом, но его огромные ноги ступали беззвучно. Потом он вновь что-то забормотал, и постепенно бормотание перешло в песню. Вскоре хоббиты начали разбирать слова.