Две крепости

— Когда вернемся туда, я осмотрю землю, — решил Арагорн.

Товарищи положили Боромира в лодку, которой предстояло унести его. Серый эльфийский плащ с капюшоном свернули и подсунули павшему под голову. Расчесали длинные темные волосы Боромира и распустили по плечам. Золотой пояс из Лориена засверкал на его талии. Шлем положили рядом с телом, на колени – обломки меча и рога, под ноги – вражеские клинки. Затем, прикрепив нос одной лодки к корме другой, спустили их на воду и печально поплыли вдоль берега. Свернув на быстрину, проплыли мимо зеленой травы Парт-Галена. Крутые склоны Тол-Брандира сверкали: был полдень. Южнее золотой завесой засверкали пена и водяная пыль Рауроса. Гром водопада потрясал безветренный воздух.

Печально отвязали друзья погребальный челн. В нем, скользящей по быстрой волне, лежал Боромир – спокойный, мирный. Поток подхватил челн. Вторая лодка осталась на месте, удерживаемая гребцами. Боромир проплыл мимо; его челн медленно удалялся, пока не превратился в черную точку на золоте, и неожиданно исчез. Все так же ревел Раурос. Река приняла Боромира, сына Денетора, и в Минас-Тирите его больше не видели по утрам на Белой башне. Но много лет спустя в Гондоре рассказывали, будто эльфийский челн миновал водопады и унес Боромира через Осгилиат и устье Андуина в Великое Море, под ночное звездное небо.

Некоторое время три товарища молчали, глядя вслед челну. Затем Арагорн заговорил: — Его будут высматривать с Белой башни, но он не вернется ни с Моря, ни с гор. — И он медленно запел:

Через Рохан, по болотам и полям,
Где растет трава, как серебро,
Мчится ветер, приносящий лишь печаль.
Мчится ветер, отвергающий добро.
«Что за новости из Западных земель
Ты принес сегодня под мое окно?
Боромира не встречал ты на заре
Или вечером, когда везде темно?»
«Я встречал его, но много дней назад.
Шел он вдаль через болота и пески,
Гнал он лошадь сквозь пустыни и леса
И исчез он среди северной тоски».
«Боромир, я долго, долго вдаль глядел
С башен Запада, с высоких белых стен,
Но нигде твой рог не прогремел,
Но нигде не засверкал твой шлем.»

Затем запел Леголас:

Ветер зноя, жаркий южный ветер мчит
От песчаных берегов и камышей,
Гонит он с собою птичий свист,
Запах моря, яркость солнечных лучей.
«Что на юге ты увидел, ветер-вздох?
Где прекрасный Боромир теперь плывет?
Где он едет, его нет со мной давно.
Я горюю, ну а он все не идет.»
«Ты не спрашивай меня, где Боромир.
Много храбрых полегло на берегах.
Ветер Севера их шлет в мой тихий мир,
И плывут они на маленьких ладьях.»
«Боромир! На юг ведет тропа людей.
Много шло по ней бродяг и моряков,
Но никто тебя не видел средь морей
У далеких и суровых берегов.»

Вновь запел Арагорн:

От Рауроса, от каменных столбов,
Мчит холодный ветер северных земель.
От трубит в свой звонкий рог среди холмов,
Он дыханьем холодит сердца людей.
«Что на Севере, о ветер-пилигрим?
Не видал ли Боромира ты в лесах,
Не встречался ли на Андуине с ним?
Не живет ли он на северных холмах?»
«Он сражался против множества врагов,
Меч его в бою изрублен, щит пробит.
Отдыхает он у древних берегов,
У Рауроса на острове он спит.»
«Боромир, тоской полны сердца людей.
Башня Стражи, золотой Минас-Тирит
Будет к северу глядеть до поздних дней,
Будет к северу глядеть, пока стоит.»

Так они закончили и, развернув свою лодку и, борясь с течением, поплыли к Парт-Галену.

— Вы оставили мне восточный ветер, — заметил Гимли, — но я ничего не скажу о нем.

— Так и должно быть, — отозвался Арагорн. — В Минас-Тирите восточный ветер не расспрашивают о новостях, а лишь терпят. Однако Боромир уже пустился в дорогу, и мы должны сделать свой выбор.