Он умолк и зашагал дальше, и во всем лесу не было слышно ни звука.
День завершался, и стволы деревьев окутала тьма. Наконец хоббиты с трудом разглядели впереди крутой темный подъем: они подошли к подножию гор, к зеленому основанию высокого Метедраса. Рожденный высоко в горах из чистых ключей, прыгая с уступа на уступ, им навстречу шумно бежал по склону юный Энтвош. Справа от ручья тянулся длинный косогор, покрытый серой в сумерках травой. Здесь не росли деревья, и ничто не загораживало небо; в разрывах между облаками уже сверкали звезды.
Древобородый поднимался по склону, не сбавляя шага. Вдруг хоббиты увидели впереди широкий проем. По сторонам от него, как живые столбы, стояли два больших дерева, но ворот не было, лишь перекрещенные и переплетенные сучья. Когда старый энт приблизился, деревья подняли ветви, и их кроны затрепетали и зашелестели – это были вечнозеленые деревья, и их листья, темные и глянцевые, поблескивали в сумерках. За деревьями открылась широкая ровная площадка, напоминающая пол огромного зала, врезанного в бок холма. По обеим сторонам на пятьдесят футов с лишним мало-помалу поднимались скалы, а вдоль каждой стены стояли ряды деревьев, которые были тем выше, чем дальше от входа.
На дальнем краю вставала отвесная скальная стена, но у подножия она неглубоко прогибалась, образуя что-то вроде ниши с полукруглым сводом – единственным в зале, если не считать ветвей деревьев, которые в его глубине осеняли всю площадку, оставляя лишь широкий открытый проход в середине. Маленький ручеек, сбегая со скал, со звоном падал вдоль отвесной кручи и серебристыми каплями проливался перед нишей, образуя что-то вроде тонкого полога. Вода собиралась в каменной чаше среди деревьев и, переливаясь через край, текла вдоль открытой дорожки к выходу из зала, чтобы присоединиться к Энтвошу в его путешествии по лесу.
— Хм! Вот мы и пришли! — обрадовался Древобородый, нарушая долгое молчание. — Я принес вас сюда за семь тысяч энтских шагов, но сколько это будет в мерах вашей земли, не знаю. Как бы ни было, мы у подножия Последней горы. Часть названия этого места на вашем языке звучала бы как Родниковый зал. Я люблю его. Мы останемся здесь на ночь. — Он поставил хоббитов на траву между рядами деревьев и повел их к большой арке. Теперь хоббиты заметили, что Древобородый при ходьбе почти не сгибал колен, но шаг у него был чрезвычайно широкий. Вначале он ставил на землю большие пальцы (они действительно были большими и очень широкими), а потом уже всю ступню.
На миг Древобородый остановился под дождем из падающих капель и глубоко вдохнул, потом рассмеялся и прошел внутрь. Там стоял большой стол, но стульев не было. В глубине ниши уже сгустилась тьма. Древобородый поднял два больших кувшина и поставил их на стол. Казалось, они были полны воды, но великан подержал над ними руки, и кувшины тотчас засветились – один золотым, другой насыщенным зеленым светом. Это свечение рассеяло полутьму, точно сквозь полог молодых ветвей пробилось летнее солнце. Оглянувшись, хоббиты заметили, что деревья во дворе тоже засветились, вначале слабо, но быстро разгораясь, пока каждый лист не налился сиянием, золотым, зеленым или медно-красным, а стволы не стали походить на колонны, высеченные из светящегося камня.
— Ну, ну, теперь можно еще поговорить, — сказал Древобородый. — Я думаю, вы хотите пить. А может, и устали. Выпейте это! — Великан отошел в глубину ниши, и хоббиты увидели там несколько высоких каменных кувшинов с тяжелыми крышками. Древобородый снял одну из крышек и большим ковшом наполнил три чашки, одну очень большую и две поменьше.