— Почему же, если вы так давно живете в этой стране? — спросил Пиппин. — Неужели столько умерло?
— О нет! — сказал Древобородый. — Никто не умирал. Конечно, некоторые за долгие годы погибли от несчастных случаев, и еще больше уподобилось деревьям. Но в этих местах нас никогда не было много, и число наше не росло. Уже очень давно, страшно давно у нас нет энтиков – по-вашему, детей. Понимаете, мы потеряли энтинок, наших жен.
— Как печально! — посочувствовал Пиппин. — Отчего же все они умерли?
— Они не умерли! — ответил Древобородый. — Я не говорил «умерли». Я сказал, мы их потеряли. Потеряли и не можем найти. — Он вздохнул. — Я думал, все знают об этом. Люди и эльфы от Мерквуда до Гондора поют о том, как энты искали своих жен. Эти песни не могли совсем забыть.
— Боюсь, эти песни не преодолели гор и не известны в Шире, — сказал Мерри. — Не расскажете ли еще что-нибудь... а может, споете?
— Да, пожалуй, — согласился Древобородый, по-видимому, обрадованный просьбой. — Но я не могу рассказывать подробно – только вкратце, а после придется закончить беседу: завтра нас ждет совет, и много работы, и, возможно, поход.
— Это необычайный и печальный рассказ, — продолжил он после паузы. — Когда мир был молод, а леса обширны и дики, в них жили энты, и энтинки, их жены, и девушки-энтушки. Ах! Как красива была в дни моей нежной юности Фимбретиль, легконогая Гибкая Ветвь! Они бродили вместе и селились вместе. Но наши сердца склонялись к разному: энты отдавали свою любовь тому, что встречали в мире, а их жены – другому. Энты любили большие деревья, дикие леса и склоны высоких холмов, они пили воду из горных рек и ели только те плоды, что падали с деревьев. Эльфы научили их разговаривать, и энты разговаривали с деревьями. А энтушки и энтинки занялись меньшими деревьями и лугами, что лежат в солнечном сиянии у подножия лесов, они видели терн в чаще, и дикие яблони, и вишню в весеннем уборе, и зеленые водяные растения летом, и зрелые травы в осенних полях. Они не хотели разговаривать с этими растениями, но ждали от них послушания и повиновения. Энтинки приказывали им расти в соответствии с их, энтинок, желаниями, разворачивать листья и приносить плоды на их, энтинок, вкус, ибо хотели порядка, совершенства и покоя (подразумевая вот что: все должно идти так, как ими заведено). Поэтому они стали устраивать сады и жить в них. А энты продолжали странствовать и приходили в сады лишь изредка. Затем, когда на север пришла Тьма, энтинки пересекли Великую Реку, и устроили новые сады, и возделали новые поля, и мы стали видеть своих жен еще реже. Когда Тьму прогнали, земля энтинок пышно расцвела и поля стали тучными. Многие люди учились у энтинок искусству обращения с растениями и высоко чтили их. А мы стали для них легендой, тайной в сердце леса. Но мы все еще здесь, а сады энтинок запустели: теперь люди называют их Бурыми землями.
Я вспоминаю, что когда-то очень давно – во времена войны между Сауроном и людьми Моря – мне захотелось вновь увидеть Фимбретиль. Когда я в последний раз видел ее, она показалась мне по-прежнему прекрасной, хотя мало походила на юную энтушку. Ибо от своих трудов энтинки согнулись и потемнели, волосы их выгорели на солнце до цвета спелой пшеницы, а щеки стали походить на красные яблоки. Но их глаза оставались глазами нашего племени. Мы пересекли Андуин и пришли в их землю, но обнаружили пустыню: все было сожжено и выкорчевано – там прокатилась война. Энтинок нигде не было. Долго мы звали и долго искали, и спрашивали у всех встречных, куда ушли энтинки. Одни отвечали, что никогда не видели их, другие – что видели, как наши женщины шли на запад, третьи – на восток, четвертые – на юг. Но куда бы мы ни пошли, мы нигде не находили их, и велико было наше горе. Но дикий лес звал, и мы вернулись к нему. Но еще не раз мы нет-нет да и возвращались туда и искали своих жен, разбредаясь вдаль и вширь и выкрикивая их прекрасные имена. Но время шло, и мы все реже отправлялись на поиски и искали все ближе. И теперь энтинки для нас лишь воспоминание, и бороды наши длинны и седы. Эльфы сочинили много песен о Поисках Энтов, и некоторые из них проникли в язык людей. Но сами мы не слагали таких песен – с нас довольно, думая об энтинках, петь их прекрасные имена. Мы верим, что придет время и мы снова встретимся с ними – и, быть может, найдем уголок, где сможем счастливо жить вместе. Но предсказано, что это произойдет лишь тогда, когда и мы, и они утратим все, что имеем. Возможно, это время наконец приблизилось. Ибо если Саурон в древности уничтожил сады, то теперь Враг стремится уничтожить и леса.