Когда вокруг путников начал смыкаться ночной мрак, Арагорн остановился. За день они лишь дважды недолго отдыхали, и теперь между ними и восточным кряжем, где они стояли на рассвете, пролегло двенадцать лиг.
— Перед нами вновь трудный выбор, — проговорил Арагорн. — Что делать ночью – отдыхать или же идти, пока у нас остаются силы и воля?
— Если враги не сделают привал, а мы ляжем спать, они оставят нас далеко позади, — произнес Леголас.
— Но ведь наверняка даже орки не способны идти без остановки? — отозвался Гимли.
— Орки редко открыто ходят при свете дня, но эти решились, — ответил Леголас. — И они, конечно, не станут отдыхать ночью.
— Но ночью мы потеряем их след, — возразил Гимли.
— След прямой и, насколько я вижу, не отклоняется ни вправо, ни влево, — стоял на своем Леголас.
— Может, я и мог бы вести вас во тьме и придерживаться нужного направления, — сказал Арагорн, — но если мы собьемся с дороги или они свернут в сторону, завтра потребуется много времени, чтобы снова отыскать след.
— К тому же только днем мы сможем увидеть, не сворачивает ли в сторону отдельный след, — заметил Гимли. — Если один из пленников сумеет сбежать или одного из них утащат на восток, скажем, к Великой Реке, к Мордору, мы пройдем мимо и никогда не узнаем об этом.
— Это верно, — согласился Арагорн. — Но если я правильно прочел прежние следы, орки Белой Руки победили, и весь отряд движется теперь к Исенгарду. Их нынешний курс подтверждает мою догадку.
— И все же трудно судить о чужом решении, — заметил Гимли. — И как же беглецы? Во тьме мы не заметили бы след, который привел к застежке.
— Орки после этого случая удвоят бдительность, а пленники еще пуще устанут, — добавил Леголас. — Им уже не удастся бежать, если только мы не поможем. Ума не приложу, как это сделать... но вначале нужно их догнать.
— И все же даже я, гном, много путешествовавший и не самый слабый из нашего рода, не могу пробежать всю дорогу до Исенгарда без остановок, — сказал Гимли. — Мое сердце тоже в огне, и я хочу как можно быстрее выступить в путь, но сейчас я должен хоть немного отдохнуть, чтобы потом бежать быстрее. А уж если отдыхать, то ночь для этого – лучшее время.
— Я сказал, что выбор перед нами трудный, — заметил Арагорн. — На чем же порешим?
— Вы наш предводитель, — сказал Гимли, — и опытный охотник. Вам и решать.
— Сердце велит мне идти, — заявил Леголас. — Но мы должны держаться вместе. Я не стану с вами спорить.
— Вы отдаете право решения не в самые надежные руки, — заметил Арагорн. — С тех пор как мы прошли Аргонат, я то и дело ошибаюсь. — Он замолчал, глядя на северо-запад, в надвигающуюся ночь.
— Мы не пойдем в темноте, — решил он наконец. — На мой взгляд, страшнее всего потерять след или пропустить что-то важное. Если бы луна давала довольно света, мы бы воспользовались этим, но увы! Луна заходит рано и еще слишком молода и бледна.
— А нынче ночью еще и закутана в саван, — пробормотал Гимли. — Ах, почему госпожа не подарила нам свет, который она дала Фродо!
— Этот дар более необходим тому, кому вручен, — сказал Арагорн. — Ему предстоит подлинное Странствие. А наш поход – безделица в ряду великих деяний наших дней. Возможно, преследование с самого начала напрасно, и мы не в силах ни ухудшить, ни улучшить положение. Что ж, я сделал выбор. Давайте как можно лучше используем время отдыха!
Он растянулся на земле и тотчас уснул, потому что не спал с ночи, проведенной в тени Тол-Брандира. Незадолго до рассвета Арагорн пробудился и встал. Гимли еще храпел, но Леголас стоял и задумчиво глядел на север, во тьму, безмолвный, как молодое деревце в безветренную ночь.
— Они далеко, — печально промолвил он, оборачиваясь к Арагорну. — Сердце подсказывает мне, что они этой ночью не отдыхали. Теперь только орлу под силу догнать их.
— И все же надо идти за ними! — Арагорн наклонился и разбудил гнома. — Пора! Пора в дорогу! След остывает!
— Но еще темно, — бормотал Гимли. — Даже Леголас с вершины холма не сумеет до восхода солнца разглядеть их.
— Боюсь, теперь я не увижу их ни с холма, ни с равнины, ни при луне, ни при солнце, — ответил Леголас.
— Там, где бессильно зрение, может помочь голос земли, — сказал Арагорн. — Она стонет под их гнусными ногами. — Он растянулся на земле, приник ухом к дерну и так долго лежал неподвижно, что Гимли начал задумываться, уж не лишился ли Странник чувств или не уснул ли он. Светало, вокруг медленно разливался серый свет. Наконец Арагорн поднялся, и друзья смогли разглядеть его лицо. Оно было бледно и мрачно, а взгляд – тревожен.