— Значит, шоу зашло в народ, и теперь ставки на него повышаются. Теперь уже не голые и испуганные, а гораздо круче, испуганные в комбезах — рассудил Муня.
— Как — то так.
— Значит и государства скоро влезут в эту бодягу.
— Как пить дать, уже. Кинг Конг — явный пример, такие образины на помойках не находят. А вам попросили сказать, что если жаждете еще подарочков, так и держитесь независимо от пиндосов и всех остальных, а они придумают, что еще подарить. Филиал Российской империи здесь задумали козлы, чую. Будто там им не хватает гордо отплевываться от санкций. Хотя Запад тоже хорош. Как чужих баб, остальные страны под себя подминает. Так что скоро и тут все по — серьезному закрутится, к гадалке не ходи. Еще один вид гибридной войны, теперь в космосе.
— Да уж. С одной стороны, поддержка радует. Не дадут остаться нам одним, беззащитных против других группировок. Но если начнутся какие — то грязные подковерные игры среди сильных нашей планеты, то нам не поздоровится. Всегда пытался оставаться в стороне, а тут на тебе. — задумался Петр.
— И что будем дальше делать, атаман? — спросил Муня
— Смотреть, думать, выживать дальше, куда мы денемся с подводной лодки? За европейцами поглядывайте. Может они тоже засланные казачки, не с Земли конечно, с поселка. Нам деваться все равно некуда, будем пока всех принимать, новые руки страсть как нужны. Насчет пожеланий с Родины… Думаю, пока забить на все. Нам сейчас посуда и шкуры важнее, как Мунька выразился. Голодный да с замерзшей жопой много не сделаешь. А теперь, други мои, так же тихо надеваем налобники обратно! Хватит разглагольствовать, подвиги не за горами. Между собой об услышанном всем не болтайте, обсасываете пока ситуацию в голове. После Зова, думаю, вернемся к этой теме.
Утром вернулись с ночной охоты кошаки. Нервно глядя на посторонних, они принялись вылизываться, тихо порыкивая. Поляк, которого из-за имени окрестили Ежиком, увидев кошек около грота, сразу вскинул выданный ему дротик и собрался дорого продать свою жизнь. Кошки за этот неполный месяц ощутимо подросли и уже не походили на маленьких беспомощных зверьков, а выглядели вполне внушительными дикими хищниками. Профессор, стоявший рядом, едва успел метнуться, встав между испуганным до полусмерти Ежи и ними. Минут пять прошло, прежде чем тот понял, что кошки прирученные и нападать не собираются. Гладить, впрочем, тоже не стоит пытаться, мало ли что подумают. Потом его от пережитых впечатлений начало жестко трусить, и утренний выход пришлось немного отложить. Мыши вчера вечером тоже вызвали переполох, но не такой эффектный. Выживальщик поинтересовался, зачем нужен такой зоопарк, особенно мыши, на что Петр пожал плечами, мол, так вышло. Сегодня прочесали всю местность над гротом, наметили возможные места для засад на копытных. Даже сходили на вершину. Точнее, это был гребень хребта, слева круто спускавшийся к шумевшей далеко внизу реке, а справа переходящий в километровой ширины плато, продолжавшее слегка подниматься наверх. Исследовать район дальше решили после Зова, на это требовалась отдельная экспедиция. Коз так и не видали. Зато на плато натолкнулись на небольшое пересыхающее озерцо, в котором лежали животные, похожие на буйволов. Из воды виднелись только морды и рога, остальное спасалось от дневного зноя. При виде людей буйволы не стали убегать, а вышли из воды и заняли оборону, угрожающе наклонив рога в их сторону. Выживальщик сказал, что не стоит к ним приближаться, а то и напасть могут. А еще нашли место, где земля была все разрыта, как будто кто-то неведомый искал здесь клад. Хунг попробовал лизнуть землю, и радостно объявил, что здесь солончак и животные сюда приходят ее грызть. И охотиться надо пробовать здесь, а не на тропах. Около соли копытные однозначно крутиться будут.
На следующий день Выживальщик напросился на охоту, Хунгу тоже не терпелось добыть что-нибудь покрупнее, и взяв с собой Ежика с другом и забрав все дротики, они с рассветом почесали наверх. Петр с Пастухом решили сегодня дальше исследовать пещеру, оставив Муню с профессором в лагере на хозяйстве. Набрав с собой факелов, чтоб давали объем, сначала еще почистили дорогу до зала от глины. Вышло без инструментов так себе. Свалиться оттуда и разобрать себя на отдельные фрагменты, где путь лежал по верхней части меандра, было легко. Надо было расширять и долбить полки, по которым ходили. Поупражнявшись в подземном скалолазании между двумя стенками, дальше обследовали получше зал. Хотели сделать площадку для хранения мяса и факелов, но вскоре поняли, что вдвоем это бы до вечера не управились и быстро забросили это гиблое дело. Пошли дальше, по пути вставляя факелы в трещины огромных каменных глыб, но не поджигая их. К темноте уже начали привыкать, она больше не пугала их своей тишиной, нарушаемой необычными подземными звуками. На самом деле зал оказался частью полузасыпанной галереи, медленно спускающейся вниз через легкопроходимые завалы в виде упавших валунов. Иногда около левой стены выступали небольшие лужи воды. Был ли это заваленный ручей или просто лужи, было не совсем понятно. Вода стояла неподвижно, но всегда в одной стороне. Они шли по галерее где-то около часа, когда путь преградил завал, через который уже еле пролезли, отыскав проход под потолком. Взору исследователей открылась новая часть галереи. Она резко сузилась, зато высота существенно прибавилась. Получился этакий высокий ход гигантских размеров. Под ногами, петляя от стены к стене, шумел уже хорошо видимый ручеек, бежавший неширокой полоской посередине и лишь иногда скрывавшийся под большими камнями завалов породы. Стены были покрыты наростами самых разных форм и оттенков. Белые сросшиеся колонны сменяли в свете налобников красноватые наплывы по стенам, а их, в свою очередь желтовато-коричневые огромные каменные сосульки, свисавшие с потолка. Вода здесь постоянно нашептывала свою мелодию, срываясь с потолка десятками и сотнями капель, которым снизу подпевал ручей, перекатываясь через препятствия или подныривая под камни. Пройдя еще пару сотен метров, галерея закончилась широкой вертикальной щелью, меандром, как вспомнил откуда-то из прочитанного Петр, по которому тек набравший уверенности в своих силах ручей, миллионами лет пробивавший здесь себе эту дорогу. Дальше не пошли, все-таки страшновато это, лазить под землей, не ощущая солнечного света. Обратно дорога заняла час с небольшим. Длину пещеры было трудно определить, темп продвижения постоянно менялся. Прикинули, что километр плюс минус десять минут лазания по огромным бульникам и протискивания через узкие лазы. Она казалась бесконечной, такого Петр еще не видел в своей жизни. И как же стало легче, когда почувствовался легкий ветерок, мчавшийся наверх к родному гроту. Как божественно было лежать в сухой теплой траве мосле мрачной красоты подземного мира. Наблюдать за профессором, уже наблатыкавшимся резать из кости очередной наконечник для дротика. Или за Муней, помогавшему себе рубить дрова изощренными матерными словечками.
Охотники вернулись, когда уже наступили сумерки и сидящие в лагере начали подумывать, как вести поиски. Гордые собой, они принесли на шесте две подвязанные тушки коз. Засаду делали около солончака и несколько часов ждали, когда кто-то подойдет. Когда стадо рогатых подошло и стало разрывать землю копытами, охотники вскочили из-за укрытий в камнях и дружно метнули дротики, что для коз вышло неприятной неожиданностью. Так их еще никогда не убивали. Одну завалили сразу, а в другую смогли-таки попасть, но только подранили. Убегая, животное сорвалось с обрыва, и весь вечер проводилась операция по ее извлечению из скал. И завтра лагерь ждал настоящий праздник желудков. Сразу возник вопрос со шкурой и солью для ее выделки. Решили пока обойтись без нее, просто тщательно соскоблив мягкие ткани и хорошенько просушить шкуру на камнях.
Зов пришел только через четыре дня. Потратив день за сбор травы, все оставшееся время ковырялись в лагере в его ожидании. Только Хунг отбегал на короткое время проверить силки. Сделали тир и метали в мишени из переплетенных веток дротиками, которых тоже наделали десятка полтора. Лагерь окончательно стал похож на бандитское логово, захваченное дикими туристами, потерявшими совесть, снарягу и цивильный вид. У всех бородатые хари, неровно обрезанные по последней разбойничьей моде ножами, копья. Классическая первобытная община одичавших беглых каторжников, решивших не возвращаться в лоно родной цивилизации. К тому же последние два дня шел сильный дождь с небольшими перерывами, вытоптанная полянка вокруг костровища раскисла, стало достаточно прохладно и все постоянно пытались согреться у костра, соорудив на скорую руку навес. Вся одежда и обувь покрылась кусками липкой грязи, которую, только подсушив, удавалось счистить с себя. Надо было срочно охотиться и добывать шкуры. Ночью стучали зубами, опять по очереди ложившись под шкуру сумахи, как называли таких же зверюг, как убитая ими кошка, в поселке. Козлиными просто заворачивались, сидя на камнях и дожидаясь своей возможности попасть в относительное тепло под кошачьей шкурой.