— Сударь, — возразила Элеонора, — в чести, которую я желаю вам предложить, нет яда. Я взяла у вас щит… почтённый щит вашего отца… и я возвращу вам его с девизом, который никогда не заставит стыдиться ни вас, ни ваших потомков. Носите мой аквитанский крест в память того, что вы сделали.
Она взяла щит и протянула ему с выражением почти строгим, и её глаза остановились на месте, которое она поцеловала. Жильберт изменился в лице, так как был взволнован. Он опустился на одно колено, чтобы принять щит, и его голос задрожал, когда он сказал:
— Государыня, я буду носить всегда эту эмблему в воспоминание о вашем величестве и прошу Бога, чтобы он позволил мне носить её с честью так же, как и сыновьям моих сыновей после меня.
Элеонора подождала секунду, прежде чем заговорила.
— Вы можете его недолго носить, — сказала она, и её голос сделался мягким и слегка дрожал, — так как я хочу от вас большой услуги, которая будет для вас почестью перед другими.
— Если это в моей власти, я сделаю, — ответил Жильберт.
— Тогда выберите себе шестьдесят человек из дворян и воинов, хорошо вооружённых, и будьте всегда на один день впереди армии, подстерегая неприятеля и постоянно посылая нам курьеров так же, как мы будем их посылать к вам, так как я не доверяю нашим греческим проводникам. Таким образом вы спасёте нас всех от истребления, которое постигло в горах немецкого императора. Сделаете вы это?
Снова лицо Жильберта прояснялось, так как он понял всю опасность и честь этого предложения.
— Я исполню это преданно, да поможет мне Бог, — ответил он.
Жильберт хотел встать, но королева продолжала говорить:
— Госпожа Анна, дайте мне меч Аквитании.
Анна Ош принесла в бархатных ножнах большое лезвие с крестообразной рукояткой, окружённой золотой сеткой, сделанной по руке старого герцога. Королева медленно вытащила меч и возвратила ножны.
— Сударь, — сказала она, — я хочу вам дать рыцарство, чтобы вы могли командовать солдатами.
Жильберт был поражён. Он молча поклонился, опустился на колени и соединил руки, как того требовал обычай.
Королева положила левую руку на рукоятку громадного меча, а правой перекрестилась. Жильберт тоже перекрестился так же, как и Анна, которая встала на колени слева от королевы, так как этого требовал торжественный обряд. Элеонора заговорила:
— Жильберт Вард, так как вы получите сейчас из моих рук меч и без приготовления, то прежде проверьте себя, нет ли у вас смертного греха, который был бы помехой этому достоинству.
— Клянусь честью моего меча, что я не могу упрекнуть себя ни в каком смертном грехе, — ответил Жильберт.
— Тогда произнесите рыцарскую клятву. Обещайте пред Всемогущим Богом, что будете вести честную, безупречную жизнь.
— Я буду так жить, да поможет мне Бог.
— Обещайте, что лучшими своими силами вы будете защищать христианскую религию против неверных, и что вы скорее перенесёте смерть, жестокую смерть, чем отступите от нашего Создателя Иисуса Христа.
— Я буду верен до смерти, да поможет мне Бог.
— Обещайте, что вы будете уважать женщин и покровительствовать им, что будете защищать слабых и во все время будете сострадательны к бедным, предпочитая себе самому тех, которые в затруднительном положении и нужде.
— Я это сделаю.
— Обещайте, что будете преданы и подчинены вашей законной королеве.
— Обещаю быть верным и подчиняться моей королеве и государыне Матильде Английской и её сыну принцу Генриху Плантагенету, и в этом свидетельница — ваше величество.
— И вложите ваши руки в мои, как вашей законной государыни по доверенности.
Жильберт протянул свои сложенные руки королеве, которая взяла их в свои, в то время как Анна Ош, все ещё стоявшая на коленях, держала большой меч.
— Влагаю свои руки в руки моей госпожи королевы Матильды Английской, и я буду её слуга навсегда, — сказал Жильберт.
Но руки королевы были, как лёд, и несколько дрожали.
Она взяла меч Аквитании и держала его поднятым в правой руке, несмотря на тяжесть, произнося слова посвящения.
— Жильберт Вард, будьте верным рыцарем на жизнь и на смерть. Если дела верные, если дела честные, если дела справедливы, если дела чистые, если дела достойные, если дела имеют хорошую славу, если они полны добродетели и заслуживают похвал, — обдумайте это, исполните их скорее и умрите за них.
Когда она перестала говорить, то положила на левое плечо Жильберта меч плашмя и оставила его на минуту, потом она его подняла и прикоснулась ещё два раза; затем снова положила длинное лезвие в ножны.
— Рыцарь Жильберт, встаньте.
Он встал перед ней, так как знал, что остаётся ещё делать согласно обряду; но не огонь пробежал по нему, а беспокойная дрожь. Лицо королевы было бледно, как мрамор, и прекрасно. Она сделала шаг к нему с протянутыми руками; правая над левой рукой Жильберта, а левая под его правой. Элеонора холодно поцеловала в щеку любимого человека один раз по королевскому обычаю. Он также её поцеловал.
Она отступила, и глаза их встретились. Вспомнив обо многом прошлом, он думал увидеть тень прежней неприятной встречи, но напротив встретил лицо, которого он не знал, выражающее страдание и твёрдую решимость.
— Идите, рыцарь Жильберт, — сказала она. — Идите побеждать и, если надо, умереть для того, чтобы другие могли жить и выиграть сражение ради креста Христова.
Он вышел, и Анна Ош приблизилась к королеве.
— Анна, — сказала королева, — благодарю вас. Я хочу остаться одна.
Она повернулась и вошла в свою маленькую часовню и преклонила колена пред алтарём, устремив глаза на то место, где лежал щит.
VI
Таким образом Жильберт Вард сделался рыцарем, и до последнего дня на щите Вардов находился крест, который был дан их предку Элеонорой Аквитанской, прежде чем она сделалась королевой Англии. Многие завидовали Жильберту, обещавшему держаться с горстью избранных им людей на день расстояния впереди, но большее число предпочитало комфортабельно греться ночью у огня бивуака. Такие были счастливы, что их не выбрали на суровую жизнь впроголодь, длинное путешествие на полуживых от голода лошадях, имея вместо постели плащ и одеяло, дежуря поочерёдно ночью и просыпаясь каждое утро, не зная, доживут ли они до заката.