Не хочется думать, как сильно работа завладела его жизнью. Завтра можно позвонить кому-нибудь из ребят. Трое в его смене — холостые, хотя у Барта, есть девушка. У остальных мужчин и женщин семьи, о которых они любят рассказывать.
Ему нравится быть холостяком. Слишком тяжелое бремя — нести ответственность за счастье другого человека. Стоит ли удивляться, что его отец бросил их? И, не так ли поступил отец Эмбер? Но сам он не смог бы оставить тех, кто зависит от него.
Эдам слегка потряс Эмбер за плечо. Становится жарко.
— Я иду внутрь. По-моему, вам тоже следует спуститься.
— Не пойду. Там Вирджиния, — пробормотала она.
— Я проверю, если хотите.
Эмбер сонно кивнула.
Эдам направился к лифту. Он проверит, свободен ли путь, а потом закажет пиццу.
В коридоре никого не было. Неужели свекровь преследует Эмбер? Возможно, будущей матери следует занять более твердую позицию, чтобы Вирджиния поняла, где ее место. Эдам покачал головой. Эмбер слишком добра, и это вредит ей.
Быстро возвратившись на крышу, он сказал:
— Никого на горизонте.
Эмбер махнула рукой, не сделав попытки встать.
— Вам нужно уйти с солнца.
— Мне нужно поспать, — ворчливо возразила она.
— Внизу поспите, — он поднял ее на ноги, едва не рассмеявшись от кислого взгляда, которым она одарила его.
— Вирджиния будет звонить, чтобы узнать, дома ли я.
— Тогда поспите на моей кровати. Мне она не будет звонить.
— Угу.
Сделав шаг, Эмбер споткнулась. Эдам обхватил ее за талию здоровой рукой и притянул к себе.
— Не падать!
Вскоре он оказался в своей квартире вместе с хорошенькой блондинкой, занявшей его кровать. Эдам сидел в гостиной, удивляясь, что заставило его предложить ей свою постель. Теперь она станет мерещиться ему каждый раз, когда он будет ложиться спать.
Он включил телевизор и нашел старый военный фильм, чтобы убить время, пока его гостья не проснется, и тогда они смогут поесть.
Эмбер проснулась, не понимая, где она. Кровать огромная, совсем не похожая на ее односпальную. Одеяло, на котором она лежит, мягкое, как пух. Она провела рукой по бархатистому покрывалу и вспомнила, что Эдам предложил воспользоваться его комнатой, чтобы звонок Вирджинии не разбудил ее.
Эмбер медленно села. Который час?
Она прошла в ванную и ополоснула лицо холодной водой, чувствуя, что сон освежил ее. Войдя в гостиную, она остановилась, увидев, что Эдам растянулся на диване перед телевизором.
— Простите, что я так долго спала.
— Очевидно, вы нуждались в отдыхе.
Эмбер кивнула.
— Я не всегда хорошо сплю по ночам. Что вы смотрите?
— Фильм почти закончился. — Он выключил телевизор. — Вторая мировая война. Я знаю конец.
Она рассмеялась.
— Как насчет пиццы? Какую, вы хотите?
Эдам сделал заказ и, налив себе содовой, сел на диван рядом с Эмбер.
Она почувствовала неловкость. О чем им разговаривать? Наверно, не следовало принимать его приглашение, но не хочется возвращаться, в пустую квартиру. Стены уже голые, коробки с вещами стоят у двери. В комнате неуютно. Возможно, ей следует переехать, не дожидаясь конца месяца.
Однако, взглянув на Эдама, она решила, что спешить ни к чему.
— Если свекровь изводит вас, нужно положить этому конец, — сказал Эдам, отпив содовой.
— Я бы не сказала, что она изводит меня, — возразила Эмбер. Хотя, если подумать, так оно и есть. — Она очень подавлена. Джимми был ее единственным ребенком, поэтому теперь она зациклилась на мысли о внуке.
Жаль, что она не переживает так, как Вирджиния. Нельзя рассказать о своих чувствах никому, кроме, Бете. Мать и Вирджиния подумают, что только сумасшедшая не может предаваться скорби месяц за месяцем. Но ведь она мало видела Джимми с тех пор, как они поженились. Иногда у нее такое чувство, словно он все еще за границей.
— Ей нужно отвлечься от мыслей о Джимми и ребенке. Если бы я согласилась, она переселила бы меня к себе и полностью завладела бы мною, — сказала Эмбер.
— Скажите ей, чтобы она отвалила.
— Как можно! — ужаснулась Эмбер. — Она моя свекровь.
— Я не очень хорошо знаю все эти тонкости, но мне кажется, что отношения изменяются, как только муж умирает.
— И все-таки она будет второй бабушкой моего ребенка. Мне нужно сохранить хорошие отношения.
— Я не говорю, чтобы вы сразу отшили ее. Просто установите определенные границы. Иначе все это продлится очень долго.
Вряд ли Вирджиния согласится с какими-либо границами. Для нее она по-прежнему школьница, которая встречалась с ее сыном.
— Что бы вы посоветовали? — спросила она.
— Скажите, чтобы она не приходила так часто и не появлялась без предупреждения. Это не слишком много, — сказал Эдам, берясь за бутылку с водой.
Эмбер протянула ему свой стакан, и, когда их пальцы соприкоснулись, по ней пробежала дрожь. Она подняла на Эдама глаза и, сглотнув набежавшую слюну, попыталась вспомнить, о чем они говорили.
— Скажу, но она не захочет слушать меня.
— Проявите настойчивость. Скажите, что она должна уважать ваши желания.
— Вы думаете, что я слабачка? — Эмбер подозревала, что он прав, но ей стало обидно.
— Вовсе нет. Я почти не знаю вас. Но мне кажется, что вы воспитанная. Возможно, слишком.
Почему в устах Эдама слово «воспитанная» прозвучало почти как оскорбление? Эмбер ощетинилась.
— Я не «слишком» воспитанная. Нет ничего плохого в добром отношении к людям, которые страдают.
— Но не в том, чтобы жертвовать ради кого-то своими правами. Если не хотите, чтобы она приходила, так и скажите ей.
— Прекрасная мысль! — Эмбер вскочила.
— Куда вы?
— Пойду домой. Скажу Вирджинии, чтобы она не приходила. И вы, кстати, тоже больше не беспокойте меня!
Она повернулась, чтобы уйти, но Эдам схватил ее за руку, глядя на нее с высоты своего роста.
— Не прикасайтесь ко мне!
Он медленно разжал пальцы, не сводя с нее глаз.
— Я не имел в виду, что это надо сделать сейчас. Пицца вот-вот появится.
— Ну и ешьте ее сами! Я не голодная.
— Обманщица.
— Вы меня не знаете, — вспыхнула Эмбер. — Оставьте меня в покое.
Эдам поднял руки, сдаваясь.
— Я просто дал вам совет. Сами просили.
— Ничего я не просила. — Эмбер пошла к выходу.
Когда она взялась за ручку, Эдам уперся рукой в дверь.
— Выпустите меня, — тихо сказала она.
— Не уходите.
Она подняла голову. Эдам посмотрел ей в глаза. Затем внезапно наклонился и поцеловал ее.
Эмбер потрясенно замерла. Его теплые губы призывно двигались. У нее закружилась голова, и она медленно отдалась поцелую, упиваясь ощущениями, расплывающимися по ней, словно расплавленное масло.
Когда поцелуй закончился, сердце глухо билось у нее в груди. Эдам не отстранился, и она чувствовала на щеке его дыхание. Эмбер медленно открыла глаза.
— Вам нельзя целовать меня, — сказала она, пытаясь придать голосу твердость. — Я вдова.
— Значит, вы снова свободны.
— Нет. Я все еще скорблю по Джимми.
— Это не имеет значения. Вы свободны.
Нахмурившись, она сделала шаг назад. Ей нужно взять себя в руки, а не мечтать о втором поцелуе.
— Я не свободна, но, даже если бы была, вы не тот мужчина, с которым я бы хотела встречаться.
— Чем же я плох? — удивился Эдам.
— Во-первых, у вас опасная работа. Если когда-нибудь я надумаю сблизиться с кем-то, это будет человек, который не рискует жизнью каждый день.
— Через день, — спокойно уточнил он, смеясь глазами.
— И мне не нравятся самоуверенные мужчины.
Он поднял брови.
— И меня не интересует мужчина, который не хочет брать на себя никаких обязательств.
Его лицо омрачилось. Он отошел от двери.
— Тогда уходите.