После этого я перестал интересоваться ими — у меня нашлось множество работы под рукой.
Владелец фонаря очутился у края лестницы, ведущей в подвал. Я не мог его рассмотреть — мои глаза устали от беспрерывного глядения на свет.
Первый тонкий луч, направленный вниз, скользнул в нескольких сантиметрах от меня; у меня нашлось время кое о чем подумать. Если этот тип среднего роста, то его голова должна находиться в каких-нибудь сорока пяти сантиметрах выше источника света.
Луч начал шарить по сторонам и упал на мою ногу.
Я прицелился в заранее выбранную в темноте точку. Его выстрел опалил мне щеку. Он протянул руку, чтобы схватить меня, но я увернулся, и китаец нырнул в подвал, блеснув золотыми зубами.
Дом наполнился криками и топотом ног.
Мне пришлось покинуть свое укрытие, иначе меня могли бы столкнуть вниз.
Внизу меня подстерегала западня, поэтому я решил вернуться в проход возле кухни. Там кишели немытые тела. Чьи-то руки и зубы принялись рвать на мне одежду. Ах ты черт! Я во что-то вляпался, но во что?
Я очутился посреди дикой сутолоки невидимых тел, которые дрались друг с другом, боролись, возились, хрипя и стеная. Вихрь драки вынес меня на кухню. Поддавшись ему, я тоже принялся изо всех сил молотить кулаками, бить головой, пинать ногами.
Писклявый голос выкрикивал по-китайски какие-то команды.
Втиснутый на кухню, я скользнул плечом по дверному косяку, изо всех сил сопротивляясь невидимым врагам, но боясь прибегать к оружию, которое по-прежнему держал в руке.
Я был лишь частью общей неразберихи. Достаточно одного выстрела, и я превращусь в ее центр. Ошалевшую банду охватила паника. Стоит обратить на себя внимание, и меня растерзают на кусочки.
Итак, я поддался общему потоку, пиная всех и вся и получая пинки. Под ноги мне угодило ведро, и я повалился на пол, увлекая за собой ближайших соседей. Перекатившись через чье-то тело, я почувствовал на своем лице чью-то ногу, освободился от нее и оказался в углу кухни. Жестяное ведро по-прежнему сильно мне мешало.
Благослови Господи это ведро!
Я хотел, чтобы эти люди убрались. Неважно, кто они такие, если они мирно удалятся, я прощу им все грехи.
Засунув револьвер внутрь ведра, я выстрелил. Раздался страшный грохот, как будто бросили гранату.
Я выстрелил еще раз, и тут мне в голову пришла другая идея. Сунув в рот два пальца левой руки, я свистнул как можно громче, одновременно выпаливая в ведро оставшиеся патроны.
Что за чудесный грохот!
Когда у меня в револьвере кончились патроны, а в глотке — воздух, я был один, очень радуясь этому обстоятельству. Я понял наконец, почему мужчины иногда уходят из дома и живут в одиночестве в пещерах. Я не осуждал их за это!
Сидя один, в темноте, я зарядил револьвер. Потом, ползя на четвереньках, выглянул в кухонную дверь. Окружавшая меня темнота ничего мне не сказала. Со стороны залива по-прежнему доносился плеск волн. С другой стороны дома послышался шум моторов. Я надеялся, что мои друзья готовились к отъезду.
Повернув ключ в замке, я включил свет. Кухня была не так сильно разгромлена, как я ожидал. На полу валялись несколько кастрюль и один сломанный стул, а в воздухе стоял запах немытых тел. И это было все, если не считать голубого хлопчатобумажного рукава посреди кухни, соломенной сандалии рядом с дверью в коридор, в возле нее — клока коротких черных волос со следами крови.
В подвале я не обнаружил посланного мною туда человека. Открытая дверь указывала на путь его бегства. Там валялись также его и мой фонари и виднелись следы его крови.
Я поднялся наверх и вышел из дому. Входная дверь была распахнута, ковры скомканы. На полу лежала разбитая голубая ваза. Стол был сдвинут с места, несколько стульев опрокинуто. Я нашел старую, засаленную фетровую шляпу коричневого цвета, без подкладки и ленты, а также испачканную фотографию президента Кулиджа, явно вырезанную из какой-то китайской газеты, и шесть папиросных гильз.
Наверху ничто не свидетельствовало о том, что мои гости туда заглядывали.
Было уже половина третьего утра, когда я услышал шум подъезжавшего автомобиля. Я выглянул из окна спальни Лилиан Шан на втором этаже и увидел, что она прощается с Джеком Гартхорном.
Пройдя в библиотеку, я стал ее поджидать.
— Ничего не случилось? — Это были ее первые слова, и звучали они почти умоляюще.
— Случилось, — ответил я. — И предполагаю, у вас были проблемы с автомобилем.
Я думал, что она солжет, но она утвердительно кивнула головой и медленно опустилась в кресло, утратив свою обычную сдержанность.