Рыхлый Маврин, с мешками под блёкло-голубыми глазками, издалека выглядел бы клоуном шапито, так его опрощала грушевидная фигура, безмерно широкая в талии. Но вблизи Даниил Федорович веселья не внушал. Безжалостный голос, взгляд, буравящий собеседника, и репутация непримиримого партийного судьи - вгоняли в трепет неофитов из рабочей среды.
Третий судья, Северин Иванович Батонов, невзрачный паренёк-путиловец, смотрел восторженными глазами. Его нехитрые мысли легко читались Мигалем: "Деньги, которые боевик отнял у буржуазии для нужд партии, полностью очищают его от подозрений. И делиться с ворами теперь не нужно - единственный, кто держал с теми связь, Никита Иванов по кличке "Федя", погиб!"
Маврин и Бродская думали иначе, потому и пытались установить, насколько опасен человек, который сидел перед активом санкт-петербургской группы социалистов-революционеров. Мигаль ничем не походил на вчерашнего рабочего. Он выглядел скоробогатым купчиком или же очень солидным ремесленником из, например, мастерской "Ремингтона", там, из музыкального цеха Циммермана. Добротный костюм-тройка, белая манишка со стоячим воротником и коричневый галстук, узел которого крепила позолоченная "штанга" - всё говорило о собранном, деловом мужчине. Этот типчик вёл себя уверенно, не потея, не заикаясь под градом вопросов.
Основания для тревоги были, и очень весомые. Газеты написали, что вчерашняя экспроприация удалась, но никто из организаторов в условленное время не пришёл. А сегодня на конспиративную квартиру заявился никому неизвестный Мигаль - про которого, да, упоминал "Федя", но лишь упоминал! - принёс деньги и рассказал дикую историю о междоусобице. Деньги пересчитали, убедились, что сумма верна до рубля, но не верить случайному человеку вот так, с порога? О нет, избыточной доверчивостью эсеры не страдали, и потому тотчас учинили суд. Им предстояло решить, не провокатор ли этот странный, необыкновенно честный типчик. Негодяя следовало уличить, казнить и тотчас покидать эту квартиру, пока охранка не нагрянула.
- Почему сразу сюда не пришёл? - представительного мужчину, чьи руки не тряслись от страха, Клара уже возненавидела. - Где отсиживался и зачем переоделся?
- Идти в том виде? Чтобы опознали? Не глупите! Я дома переночевал, а нарядился - разве барина заподозрят?
- Кто первым схватился на оружие? - Северина Ивановича интересовал процесс перестрелки, которая так выгодно закончилась в пользу партии.
- Щербатый. Я как раз отошел по малой нужде, и тут началось. Федя сразу упал, а Француз успел воров подстрелить, я только Жука и добил. Вон, в моём револьвере, гляньте, одна стреляная...
Маврин проверил наган. Пристроив оружие на колене дулом в сторону Мигаля, уточнил:
- Как про явку узнал?
- Француз велел сюда деньги доставить. Умирая, сказал - собери и беги, а то полиция нагрянет! Я едва успел выбежать, как те прикатили с жандармами вместе!
- Даниил, зря время тратим. Он, он провокатор, - сверкнула прекрасными глазами Клара, - нутром чую. Убей его и уходим!
- Провокатор, и принесёт двадцать тысяч? - урезонил мужененавистницу председатель группы, поглаживая саквояж с деньгами. - Знай охранка этот адрес, нас бы уже накрыли. Суд удаляется на совещание. Василий, Егор, повязку ему на глаза и охраняйте!
Троица вышла в соседнюю комнату, закрылась. Было слышно, как возвысила голос Клара, но после окрика: "Да, я согласен! Но, товарищ Бродская, не смешивай чувства с работой!" - смолкла. Спустя минуты "судьи" вернулись. Маврин уткнул ствол в затылок связанного:
- Вот и пробил твой смертный час. Мы знаем, кто ты и зачем убил наших товарищей. Говори, кому сообщить о твоей смерти?
Клара Бродская зааплодировала, воскликнула:
- Браво! Пристрели его!
- Боже, как нелепо, - пробормотал Мигаль, обливаясь холодным потом, - как глупо погибать, не сделав ничего... Значит, я шёл не той дорогой... Стреляй, чего тянешь! Нет у меня никого, сирота я...
Третий "судья" недоумённо воскликнул:
- Погоди, Даниил Федорович! Как это?
Тот коротко хохотнул, пряча наган:
- Последняя проверка, - сдёрнул повязку с глаз Мигаля, приказал всем встать. - Большинством голосов подсудимый оправдан. Всё, расходимся!
Обрадованный Батонов обнял Мигаля за плечи, шепнул:
- Ну, Маврин, гад... Я сам до смерти перепугался! Пойдём, по маленькой втетерим, здесь рюмочная на углу...
Когда квартира опустела. Бродская и Маврин одновременно схватились за саквояж, который доставил Мигаль.
- Он тяжёлый, Клара. Я понесу.
- Я не доверяю тебе, Даниил. После этого суда - особенно. Ты корыстолюбец! Думаешь, я не знаю, сколько из этого ты потратишь на свои удовольствия? Отдай, они будут храниться у меня!