Ему действительно удалось успокоить Криса, но удовлетворения это не принесло, только ещё больше выбило из колеи. Пора было возвращаться к работе, пока Мик не пришёл за ним. В главном офисе надрывал глотку Мортимер, пытаясь доказать, что подозревать его как минимум странно. Хотя причины как раз были. У Мортимера был явный обсессивно-компульсивный тип личности, с зацикливанием на порядке и чистоте, где гарантия, что только на этом?
- Спокойно, инспектор, вас никто ни в чём не обвиняет. - Хэрли поднял руку, заставляя Мортимера замолчать. Старика они привыкли слушаться беспрекословно. - Только подозревает.
Лай усмехнулся и подошёл поближе к Мику. Старший инспектор Хэрли явно не получал удовольствие от происходящего в отличие от Адамса, крутившегося рядом. Этот просто упивался.
- Поговорил с Крисом? - Мик дождался паузы в речи Хэрли и повернулся к напарнику.
- Поговорил и успокоил. Всё хорошо. - Лай кивнул и скрестил руки на груди. Ещё одна ложь во спасение.
Мортимер никак не хотел успокаиваться, Люси даже пришлось взять его под руку и увести в сторону. Хэрли выглядел обеспокоенным.
- Итак, говорю прямо - я не верю в виновность кого-либо из вас, но меры предосторожности необходимы. Мы не можем рисковать своим честным именем и жизнями граждан. - Старший инспектор откашлялся и окинул присутствующих долгим изучающим взглядом. - Ограничивать свободу передвижения подозреваемых я не могу - работать надо, всё-таки. Но за вами будут присматривать. Просто не обращайте внимания на них. Если сможете предоставить свидетельства, слежка тут же будет снята. Это в ваших и моих интересах.
- Вас будут пасти, ничего себе. - Мик присвистнул. Кто же мог так давить на старика, что он решился на подобные меры? Слежка за своими же подчинёнными? Мортимера сейчас удар хватит - они с Люси и так постоянно цапаются, а теперь ещё и это. Она никогда не согласится на свидание под присмотром. - Мало нам было Лангов под ногами.
- Кажется мне, это как раз их работа. - С видимым безразличием пожал плечами Лай. Он должен был чувствовать злость, страх или раздражение, но в место этого ощущал восторг. По неведомой ему самому причине, он чувствовал только радость и предвкушение.
- Всё может быть. - Мик и сам понимал, что братья-юристы вполне были на такое способны.
- Мне нужно в уборную. - Лай проигнорировал удивлённый взгляд напарника. Его одновременно тошнило от страха и распирало от восторга. Сочетание было настолько диким, настолько неестественным, что просто сводило с ума.
Он заперся в кабинке и упёрся руками в бачок. Избавиться от страха всё равно так не поучится, но выносить чужое присутствие он сейчас просто не мог. Живот скрутило спазмом, словно внутри ворочался огромный червь. Лай стиснул зубы и проглотил готовый вырваться стон. Осознание. С самого начала ответ был у него перед глазами. С самого начала он знал, но не желал видеть. Теперь уже поздно. Он больше не властен что-либо изменить. Дело раскрыто, улики собраны, вынесен приговор. Лай чувствовал, что задыхается, не в силах избавиться от охватившей его паники. Он машинально дёрнул цепочку слива, шарахнулся от хлынувшей воды и медленно, по двери сполз на пол.
Он должен был понять ещё там, в школе. Она никогда не смеётся и не кричит просто так. У неё всегда есть причины. У всего есть причины - и у зла, и у безумия. У каждого вопроса есть ответ, просто иногда нет того, кто бы мог его дать. Лай сжался, обхватил колени руками, уткнулся в них лбом. Мало кому удаётся заглянуть в бездну и устоять на краю. У него не вышло. Доктор Милевич была права - если кого-то выпускали из школы, это вовсе не значило, что он вылечился, это значило, что в диагнозе ошибка.
Теперь Лай понимал, как чувствуется себя загнанный зверь. Он сам был этим зверем, попавшим в западню, в расставленный капкан. Ответ слишком прост, чтобы его не заметить. Но увидел его только один человек. Самый умный, самый наблюдательный. Лай едва не завыл в голос. Хотелось просто отдаться инстинктам, сбежать, сбросить с себя ответственность, необходимость, гору правил и формальностей. Какое это вообще уже имеет значение?
Лай не знал, сколько он просидел на полу. Сердце перестало колотиться в горле, желудок развязался из тугого узла. Он снова мог говорить, дышать, видеть и думать. Медленно встать, развернуться и открыть дверь. Хотя бы с третьего раза. Подойти к раковине и открыть воду. Умыться. Лай не смотрел в зеркало, сейчас он не был уверен в том, кого или что там увидит.