– Я хотела посмотреть, что тут внутри, – призналась она.
Виноватое выражение ее лица несколько смягчило его раздражение.
– В будущем, пожалуйста, постарайся не нарушать мое уединение.
Она кивнула и повернулась к двери, собираясь уйти. Дуновение лаванды коснулось его при этом ее движении.
Куда это ты направляешься?
Я подумала… – бросила она через плечо.
– Раз уж ты все равно здесь, – проворчал он, потому что кровь бурно заструилась у него по жилам от этого манящего аромата, – то можешь остаться.
– Но если я тебя беспокою…
– Вовсе нет, – солгал он.
– Тогда… если ты не возражаешь… – Она проскользнула мимо него и стала обходить цветущие кусты различных растений, нежно прикасаясь кончиками пальцев к цветкам. Он следовал за ней по пятам, притянутый как магнитом ее ароматом и грацией ее движений. При виде того, так деликатно ее тонкие пальчики трогают лепестки его роз, мужская плоть Саймона мучительно отвердела.
Ему хотелось, чтобы точно так же она касалась его.
– Они тебе нравятся? – спросил он, не думая о том, что говорит.
Она обернулась к нему, шелестя шелком юбок, и локоны упали ей на лоб.
– Очень очень. Ты сам их вывел?
– Сам.
– Поразительно. Тебе нужно будет когда нибудь показать мне, как ты это делаешь. Я всегда любила розы. – Она наклонилась, чтобы понюхать одну из них, и ее пышная грудь опасно качнулась вперед. У Саймона перехватило дыхание. Он глаз не мог оторвать от этой сочной соблазнительной плоти.
Эта женщина принадлежала ему. Он мог, когда ему захочется, коснуться этих грудей… уткнуться в них лицом.
В этот миг она подняла голову, и улыбка ее растаяла при виде его напряженного взгляда. Но он был не в силах отвести глаза. Не мог притвориться, что ничего не происходит. Ее рот слегка приоткрылся, глаза расширились чуть не на пол лица.
Ему захотелось притянуть ее к себе, смахнуть со стола пустые горшки, уложить Люси на освободившуюся столешницу и заняться с ней любовью. Но перед ним была его деликатно воспитанная жена, а не уличная девка. Ее нужно было завлекать в объятия нежными словами и ласками.
Проклятие! Он не был уверен, что сможет долго сохранять самообладание.
– Саймон? – Было произнесено лишь его имя, но в голосе Люси звучал невысказанный вопрос.
– Люси… – Он подступил к ней ближе, погладил нежную щечку. – Это последняя наша ночь вместе. – Он поцеловал ее, бережно и медленно, сдерживая рвущееся наружу желание, требовавшее овладеть ею быстро и жестко.
– Нет, – прошептала она.
– Нет? – Он растерянно попятился. – Ты что… Ты отвергаешь меня?
– Вовсе нет. – Она прижала его ладонь к своему лицу. – Я жажду твоих ласк, Саймон. Хочу, чтобы ты научил меня тем, какие тебе нравятся.
– Драгоценная жена моя. – Он взял ее лицо в ладони и, запрокинув ей голову, приник к губам жарким поцелуем. – Нынче ночью я научу тебя всему, что ты хочешь знать.
И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он вновь завладел ее ртом. Руки его тряслись от усилий сдержать обжигающую страсть, кипевшую в нем. Он отчаянно хотел ее.
Прервав поцелуй и оставив руки на ее плечах, он попятился.
– Мне будет не хватать тебя, Люси.
– Я не уезжаю, – откликнулась она, лучезарно улыбнувшись. – Миссис Нельсон еще две недели пробудет в Шотландии. Я дождусь ее в Лондоне и передам ей шкатулку, когда она вернется.
– Что?
– Я говорю, что мы будем вместе еще две недели. Разве это не замечательно?
– Мы предполагали иначе. – Саймон отпрянул от нее, пораженный этой новостью.
В глубине души он желал, чтобы Люси осталась… невзирая на секретное задание.
Чувство счастья, поглотившее Люси, мгновенно рассеялось. Из за страстного порыва, бросившего мужа в ее объятия, она решила, что Саймон будет рад, если она проведет с ним еще какое то время.
Но, увидев выражение его лица, она поняла, что ошибалась.
Как сможет он ухаживать за своей любовницей, если она будет постоянно находиться рядом на всех светских мероприятиях?
Тем более ей нужно было постараться, чтобы он не отправил ее в Девингем.
– Ты сказал мне, что я должна буду вернуться в Девингем после того, как доставлю шкатулку ее владелице, – напомнила ему Люси. – Так вот, я не смогу этого сделать еще две недели.
– Но ты должна была передать ее сегодня.
– Я попыталась, но миссис Нельсон нет в городе. – Она тряхнула головой. – Я не понимаю твою реакцию.
– Слуги почти закончили паковать твои вещи к завтрашнему отъезду.
– Значит, им придется их распаковать. Завтра утром я никуда не еду.
– Все уже устроено, – рявкнул он и отвернулся, устало растирая затылок.
– Значит, мы все переустроим. Право, Саймон, я ведь жена твоя, а не какая то прокаженная.
– Оставь шкатулку мне, – предложил он, снова повернувшись к ней. – Я позабочусь, чтобы она была доставлена по назначению… законной владелице.
– Я не могу сделать это! – воскликнула Люси, ошеломленная тем, как сильно муж хотел, чтобы она уехала. – Я дала обещание умирающей женщине, Саймон, и я его исполню.
– Коль скоро доставка состоится, не все ли равно, кто это сделает?
– Мне не все равно. – Она прижала к груди кулачок. – Это дело чести. Наверняка ты, будучи джентльменом, это понимаешь.
– Женское чувство чести…
– Чувство чести у женщин точно такое же, как у мужчин, – прервала она его. – И не стоит говорить, что это не так.
Саймон нахмурился.
– Я все таки не вижу проблемы в том, чтобы кто то другой передал шкатулку, лишь бы это было сделано. Наконец, я сам отвезу ее, если это доставит тебе удовольствие.
– Не доставит. – Она умоляюще простерла к нему руки. – Саймон, это нечто большее, чем просто передача наследства законной владелице. Арминда и ее дочь не разговаривали более двадцати лет.
– Все равно, Люси, я не вижу причины превращать это в мелодраму. Если эти двое столько лет не общались, не понимаю, какая разница, кем эта шкатулка будет передана. Откуда ты знаешь, что миссис Нельсон вообще примет это наследство?
Досада заставила ее сжать кулаки до побеления суставов.
Потому что мой долг сделать так, чтобы она его приняла, Саймон. Эта шкатулка передавалась в семье Арминды от матери к дочери из поколения в поколение. Когда я уговорю миссис Нельсон принять ее, я буду знать, что она свою мать простила.
– Очень трогательная история, но я должен настоять, чтобы ты не изменяла дату своего отъезда и уехала в Девингем завтра.
– Нет. – Люси скрестила руки на груди.
– Нет? – Он сделал шаг к ней. – Ты не забыла, с кем разговариваешь, жена? Я не могу ссориться с тобой из за такого пустяка.
– Пустяка? Ты ставишь под вопрос необходимость следовать законам чести. Я лучше буду жить на улице, чем уеду сейчас из Лондона.
– Нет уж, на улице ты жить не будешь, черт тебя побери, – проревел он.
Она вздернула подбородок.
– Мы женаты всего два месяца, дорогой муж, и нам еще предстоит свадебное путешествие. Сплетники уже перемывают нам косточки из за этого. Что они скажут, если муж графини Девингем лишит ее возможности жить в его доме.
– Мне все равно, что скажут сплетники. Ты моя жена и должна делать то, что я тебе велю.
– А ты совсем меня не знаешь, если решил, что я ценю свои удобства превыше чести! – резко откликнулась она. – Я поклялась на могиле матери исполнить это поручение, Саймон, и не позволю отправить себя в Девингем, как непослушного ребенка.
Он глубоко вздохнул.
– Ты завтра отправишься домой. И точка.
Люси прищурилась.
– Если ты принудишь меня уехать, Саймон, клянусь, что Девингем будет местом, куда я отправлюсь лишь в последнюю очередь. Если нужно, я останусь в Лондоне у друзей, но выполню свой долг.
Саймон навис над ней.
– С каких пор, черт возьми, ты стала такой упрямой и несговорчивой?
– С тех самых пор, как ты забыл, как джентльмены ведут себя и разговаривают с женщинами, – отрезала она.
Люси была права. Он терял самообладание, и ее близость лишь усугубляла ситуацию. То, как она стояла перед ним, не отступая, неожиданно возбудило его как никогда прежде. Глаза ее сверкали огнем праведного гнева, на щеках горел нежный румянец. Грудь вздымалась и опадала, а ее лавандовый аромат кружил ему голову, вызывая дрожь вожделения. Он боролся с собой, стараясь вспомнить, почему ей следовало уехать.