Я выше оговаривал, что четко не помню, какие именно мысли Марина высказывала в кафе на первом свидании, какие во время интимной встречи и какие уже после – в Интернете. Но именно этот эпизод с «жирной свиньей» был рассказан мне в кафе, и было видно, что она действительно переживает, всей душой и телом стараясь доставлять побольше удовольствия мужчинам, но иногда натыкаясь на презрительное отношение. Я кладу руку поверх ее руки и говорю: «Я тебя поцелую, можешь быть уверена». Понимая эту фразу как мое желание немедленно ее поцеловать, она испуганно поднимает на меня глаза: «Не смей, у меня в этом кафе официантка знакомая». Я вообще-то имел в виду не сейчас, действительно, зачем компрометировать замужнюю женщину, а во время интимной встречи, но раз она так поняла, и ей это важно: «Не здесь, не бойся. Но сегодня я тебя обязательно поцелую в губы». У нее в глазах скачут чёртики: «Сегодня интима не будет, у меня много работы, и еще мне надо поехать к родственникам отсюда». Отсутствие интима еще не гарантия для отсутствия поцелуев, но я ей отвечаю «а вот увидишь» и мы продолжаем беседу.
Продолжение рассказа Марины об анальном сексе и прочем:
«С анальным сексом была чуть иная ситуация. Да, в моих фантазиях он также присутствовал, играл не самую главную, но тоже важную роль, роль этакого десерта, изюминки, бонуса для партнера. От души натрахавшись и насосавшись, я давала достойному партнеру доступ и к задней дырочке, получая не физиологическое, а моральное удовольствие от своего собственного распутства. Почему ж не физиологическое? А именно потому, что жопа не пизда, в ней нет целки, и я могла смело вставлять в нее разные предметы, начиная от своего же пальца. Ну так вот, было не ахти. Предмет в попе в начале сеанса мастурбации воспринимался однозначно с болью и дискомфортом, а мазохистско-нижних желаний и фантазий у меня не было никогда, равно как и садистско-верхних. Предмет в середине сеанса воспринимался пусть не с болью, но как отвлекающий фактор, помеха на пути достижения оргазма. Его можно было терпеть, но кайфом было не его наличие, а избавление от него. И только находясь на самой грани оргазма, и в самые первые секунды поднимающих ввысь и опускающих в бездну волн, этот предмет давал дополнительные приятные ощущения, расцвечивал оргазм иными красками. Да и то не всегда!
Забавность была еще и в том, что общественное отношение к анальному сексу было терпимей, чем к оралу. Да, однозначно порядочная жена и мать семейства не должна была допускать по отношению к себе вторжений в адские врата, но с этими бесплотными ангелами – идеалами дворовых хулиганов – доходило и до абсурда. Они считали для женщины «западло» даже взятие члена в руку, вели серьезные дискуссии на темы, приемлем ли для порядочной женщины секс в позе раком или наездницы! И смех, и грех, одним словом! Но возвращаясь к аналу, для некоторых девушек были допустимы мысли, что уступив просьбам парня или прямому его принуждению, она будет содомирована. Было важным вытерпеть боль, но унизительным и грязным этот секс не рассматривался. Причем грязным скорее мог считаться для парня, хочет совать свой дорогой орган в дерьмо – пусть сует. Получалось, что я в этом вопросе оказывалась консервативней других, несмотря что считала их предельно отсталыми слоями населения. Они были готовы изредка отдаться любимому парню, но провести анал полностью от начала и до конца. Я была готова так же изредка отдать свой зад любому парню, но только на последней минуте секса, не готовая жертвовать своим удовольствием ради удовольствия партнера.
Я долго не решалась на анальную дефлорацию, причем хочу сказать, что до моих 19 лет (то есть возраста, когда я начала делать минет) предложений распечатать попочку было намного больше, чем от 19 до 25, когда это реально произошло. Оно и объяснимо, до 19 партнеры вхолостую уговаривали меня опробовать и орал, и анал. А после 19, зная, что ротик и киска в их распоряжении, особо не горели желанием стать первопроходцами в этом деле.