— Не надо, — улыбнулась она, закрывая глаза. — Нравятся.
Сэм положил голову на подушку рядом с ней, невесомо прикоснулся губами к белому лбу и закрыл глаза.
Перед очередными дверями стояла стража — два прислужника с татуировками на щеках и гребнями на выбритых головах, и Дерек с замиранием сердца понял, что они наконец пришли. Переходы, напоминающие муравьиные лазы, вели их в сердце горы, проникая все глубже, и он начал думать, что жрец и есть дракон, и все ждал, когда он повернется и, разинув пасть, обдаст его пламенем, но тот лишь толкнул дверь и посторонился, пропуская лорда вперед.
Дерек шагнул внутрь, да так и замер у порога. Огни круглого зала отражались в блестящем полу из ромбовидных черных плит, напоминающих чешую, сверкали драгоценности и золото, сваленные в открытые сундуки, расставленные вдоль стен.
Женщина, сидящая на троне, высеченном из черного камня, плавно встала. Сердце Дерека билось, как барабан, и, казалось, грохот разносится по всей Драконьей горе. Ритм все ускорялся с каждым шагом женщины, что приближалась к нему. Она остановилась напротив, рассматривая Дерека с той же жадностью, что и он ее. Огонь волос и темные как ночь глаза, губы, горячее которых он никогда больше не целовал. Черное платье открывало белую грудь и подчеркивало тонкую талию.
— Ну, здравствуй, Дерек, — сказала она.
— Марайя? — прошептал он.
Алые губы Марайи изогнулись в улыбке, которую никто не назвал бы приветливой. Ноздри хищно расширились, будто она принюхивалась к мужчине.
— Значит, ты меня все еще помнишь, — сказала она и, повернувшись к нему спиной, прошествовала к трону.
Дерек шагнул за ней следом, остановился.
— Я думал, ты умерла! Что происходит? Дракон унес тебя? Ты пленница?
— Разве я похожа на пленницу? — усмехнулась она, перебрасывая волосы через плечо.
— Марайя. — Дерек сделал еще шаг вперед, облизал пересохшие губы. — Дракон — это ты?
Она вздохнула, отвела взгляд.
— Знаешь, в детстве бабушка читала мне сказки. Она умела читать, одна из немногих женщин в деревне. Говорили, она жила в замке у лорда, но тот, попользовавшись красотой и молодостью, выбросил ее вон. Я любила сказки о драконах. Они казались мне воплощением зла и коварства, двуличности и жестокости. И знаешь, кто настоящий дракон, Дерек? — Не дождавшись ответа, она выпалила: — Ты!
— Марайя… — Он нахмурился. — Это было так давно…
— Десять лет прошло, — пожала она плечами. — Для дракона, который может прожить и тысячу — это словно вчера. Я помню все до мельчайших деталей — как красиво блестели серебряные перья на твоем жилете, как ты жмурил глаза от солнца, но они все равно оставались холодными.
— Я сожалею о том, как поступил, — сказал Дерек. — Если бы я мог вернуться на десять лет назад…
— Ты сожалеешь! — Она фыркнула, и платье вдруг затлело на ней. Марайя похлопала ладонями по ткани, гася огонь, словно ничего не произошло. — Конечно, ты сожалеешь. Ты ведь не думал, что деревенская дурочка сможет тебе отомстить!
— Значит, это ты. — Дерек перенес вес тела на одну ногу, чувствуя холод стали в голенище сапога. — Как это произошло?
— Первый оборот был очень болезненным, — сказала она. — С меня словно содрали кожу, вывернули и снова надели. Но я чувствовала облегчение. Потому что сердце до оборота болело куда сильнее. А потом оно словно перегорело.
— Я ведь не бросал тебя! — воскликнул Дерек.
— О нет, — усмехнулась она. — Ты был согласен и дальше трахаться по сеновалам с подачи твоей матери.
— Мама? При чем тут она? — напрягся лорд.
— Как будто я не знаю, что это из-за нее ты передумал на мне жениться, — сказала она. — Торговка цветами, родившая бастарда, не могла смириться с тем, что ее драгоценный сыночек тоже выберет простую девушку. Она мне в лицо сказала, что ты женишься лишь на невесте благородных кровей. Как ее перекосило, когда я стала превращаться прямо у нее на глазах… Но ведь все бы так и случилось — ты бы женился на принцессе!
— Значит, ты узнала о моей предстоящей свадьбе, — понял Дерек.
— Да, у меня есть свои люди в столице, — кивнула Марайя. — Удивительно, но они хранили верность драконам сотни лет, памятуя об их величии. Когда я прилетела к горе, движимая памятью предков и инстинктами, они встретили меня как королеву. — Она взмахнула рукой, обводя зал. — Здесь все принадлежит мне, и каждое мое слово — закон. Я почти обрела тут покой, но по-прежнему следила за тем, что происходит в замке у Серебряных гор. Какова же была моя ярость, когда я узнала, что мечта цветочницы-шлюхи может стать реальностью! Серебряный бастард позарился на королевскую дочь!