— Говорят, там раньше жила водяница, — сказал Нэш, придерживая ее за руку. — Полуженщина-полурыба. Она завлекала мужчин и утаскивала их за собой в омут, и только кости потом вымывало на берег волнами.
— Если они знали, что водяница опасна, то почему к ней шли? — удивилась Ирга, садясь на край обрыва и свешивая ноги.
— Она красивая была, — пожал плечами Нэш. Он сорвал травинку, прикусил. — К тому же голая.
Ирга хмыкнула, поболтала ногами.
— А еще, говорят, если долго смотреть в омут, то он тоже станет смотреть в тебя. И в отражении увидишь самое сокровенное — мысли, страхи, желания, то, какой ты есть…
— Ты что-нибудь видел?
Нэш лег на спину рядом с Иргой, прищурил глаза, глядя в небо.
— Я не собираюсь туда смотреть.
— Почему?
— Я и так все о себе знаю.
— Ты боишься воды! — поняла Ирга.
— Вовсе нет, — возразил Нэш. — В детстве боялся. После бочки. А потом назло научился плавать.
— Кому назло?
Нэш вздохнул, покрутил травинку в руках, выбросил.
— Всем. Тогда я думал, что вся моя жизнь назло кому-то. Обозленный на мир одиночка. Мнил себя особенным.
— Но ты ведь и есть особенный, Нэш, — осторожно заметила Ирга.
— Ты так думаешь? — Он посмотрел на нее, протянув руку, заправил прядку ей за ухо. — А ты, Ирга, не хочешь узнать, что запрятано у тебя внутри?
Нахмурившись, Ирга повернулась к омуту и посмотрела вниз. Черная вода, гладкая, как натянутая ткань, будто загустела. От веток ивы расходились круги, но у омута они странным образом затихали. Ирга прикусила губу, напряженно всматриваясь в глубину. Ей померещилось какое-то движение, и она подалась вперед.
— Так, а ну, назад. — Нэш поймал ее за руку. — Еще не хватало из омута тебя вытаскивать.
Досадливо вырвав руку, Ирга торопливо легла на живот, так что только голова ее свешивалась с обрыва.
На нее смотрело ее отражение. Те же глаза, нос, прямые брови разлетом к вискам, но отражение улыбалось. Ирга машинально прикоснулась к губам, покосилась на Нэша, который, оказывается, не отрывал от нее взгляда.
— Что ты видишь? — тихо спросил он.
Ирга снова повернулась к омуту. Окрасившись красками скорого заката, небо порозовело, облака, подсвеченные солнцем, скользили по нему, как перышки. Омут тоже наливался краснотой. Но не воздушной, а тяжелой, густой, наверняка, соленой на вкус. Ирга машинально облизала губы. Золотые всполохи пронзили омут, и он загорелся. Отражение, охваченное пламенем, протянуло к ней руки, беззвучно закричало, лицо исказилось страданием, и Ирга невольно подалась вперед. Комья земли осыпались с обрыва, разбиваясь песчинками, Нэш схватил Иргу, перекатился с ней вместе подальше от края.
Она вцепилась в его плечи, нависшие над ней, сглотнула слезы.
— Там был огонь, Нэш! И я в огне! — Рыдания прорывались между слов.
— И все? Ты больше ничего не видела? — спросил он ее.
Ирга помотала головой, разжала пальцы, сжимающие его рубаху.
— Дракон меня сожжет?
Нэш вытер мокрую дорожку, убежавшую по виску к рыжим волосам, поцеловал щеку.
— Нет, будущее нельзя увидеть. Омут показал то, чего ты боишься.
Ирга всхлипнула, посмотрела ему в глаза.
— Прости, что привел тебя сюда. Я думал, мы сможем узнать, кто ты на самом деле. Вот ты — точно особенная, Ирга.
Он погладил ее щеку кончиками пальцев, снова поцеловал, и еще раз. Губы опустились ниже, мягко нашли ее рот. Обняв его шею, Ирга притянула Нэша к себе. Они целовались неторопливо, нежно, но Ирга чувствовала, как постепенно напрягаются мышцы под ее руками, как дыхание Нэша учащается. Он прижимался к ней все теснее, и тяжесть мужского тела, горячая, сильная, казалась такой нужной сейчас.
Оторвавшись от нее, Нэш выпрямил руки, нависая сверху. Холодный ветер просочился между ними, и Ирга почувствовала странную досаду.
— Нам лучше вернуться в лагерь, Дерек наверняка беспокоится, куда ты запропастилась, — тихо сказал он, а глаза, затопленные зрачками, не отрываясь, смотрели на ее губы.
— Как скажешь, — выпалила Ирга. Повернувшись, она выскользнула из его объятий, встала. Отряхнув приставшие травинки, разобрала волосы пальцами. — Может, мне уже стоит поцеловать Дерека? — деловито спросила она. — Кажется, я достаточно натренировалась.
Развернувшись, она пошла туда, откуда доносился дым костров и людские голоса. Ветки с треском ломались под ногами, и Ирга сердито подумала, что в ней, скорее всего, нет ни капли лесной крови — иначе она бы умела ходить бесшумно, а не ломилась через кусты как лось. И вдруг позади раздался какой-то шум. Быстро повернувшись, Ирга всмотрелась в чащу. За густо сплетенными ветвями мелькнула неясная тень.