– В том и смысл, – покачала головой Луизетта.
Дэлит вскинула взгляд на ученицу, наморщив лоб, и успела увидеть ее движение. Луизетта поджала губы и отвернулась к окну, как всегда делала в приступах удушающего замешательства.
– В таком случае, выходите хотя бы в гостиную. Там больше света и воздуха, чем в вашей комнате, скорее всего.
Дэлит хотела было предложить ученице играть в шашки вне времени занятий, если ей будет угодно, но Луизетта придавала больше значения минутам вне своей спальни, чем до той поры могла предположить гувернантка.
– Чем бледнее я стану, тем проще отцу станет сбыть меня с рук. И я наконец-то перестану быть в его глазах дурной дочерью.
Дэлит бросила перебирать листы и села на свое место напротив ученицы. Будь ее воля, она приобняла бы Луизетту, устроилась рядом, но стулья стояли по разные стороны стола, а Дэлит боялась спугнуть момент доверительной искренности. Нечасто кто-то открывал ей свое сердце, по крайней мере, не с тех пор, как она стала Праховой левой рукой.
– Маму он прятал ото всех. – Слова не давались Луизетте легко, и все же она чувствовала нужду в подобном кровопускании. – Недостаточно белая для балов, она постоянно оставалась дома, будто бы из-за болезни. Поэтому я не выхожу в сад. Если ты смуглая, то либо у тебя в роду кисивачетцы, либо ты крестьянка, жнущая в поле целыми днями, либо в тебе линормья кровь – даже не человечья.
– Это очень грустно… и очень старомодно так считать.
– В столице уже иначе? – Луизетта покосилась на Дэлит, не поворачивая головы.
– Во многом. Я расскажу когда-нибудь об этом. Не сейчас, чтобы не перебивать Вашу историю своей.
– Да мне больше и нечего сказать.
– Тогда начнем урок. – Дэлит откашлялась. В ее разуме, как это обычно бывало, острым до помутнения в глазах импульсом засияла мысль. – Если так… И приходится покоряться отцу… Почему бы не гулять ночью?
Луизетта иронически хмыкнула. Замерла на секунду, обдумывая предложение уже без скепсиса. И навалилась на стол, подаваясь к Дэлит.
– Вы могли бы это устроить? – Зашептала она почти в самое лицо гувернантки. – Сегодня?
Дэлит смутилась. Она рисковала своим местом, а в ее положении не стоило разбрасываться работой. Самой юной мисс могла грозить разве что выволочка, но, как Дэлит казалось, Луизетта не смущалась дерзить отцу в ответ, как бы тот ни бушевал. Последнее слово оставалось за ним, это правда, однако лорд Кловис не оставлял дочь на хлебе и воде, и даже его желание держать ее взаперти ограничивалось стенами дома – тем не менее, не больше. Ключом от собственной комнаты располагала только сама юная мисс. Дэлит нервно облизала губы, раздумывая.
– Да, хорошо. Не думаю, что будет так уж дурно, даже в случае, если мы попадемся Вашему отцу.
Луизетта расплылась в хитрой и удовлетворенной улыбке.
– А мы и не попадемся.
Но планы, как оказалось, пришлось отложить. Луизетта спустилась на ужин, немало удивив отца. Очевидно, в былые времена она была способна держать в своей комнате оборону не хуже легендарной королевы Фабиолы.
Особенно приветлива Луизетта, впрочем, тоже не была. Она кивнула лорду Кловису и Дэлит, молча села и приступила к трапезе. Дэлит то и дело поглядывала на ученицу. Та ела, опустив глаза в тарелку, напряженная, точно натренированная гончая, ждущая, когда ее спустят с поводка.
Тут в окна начали стучать капли дождя, и плечи Луизетты мгновенно поникли. Она вскинула голову: брови изломились под углом, в глазах сияла надежда, что это всего лишь ветка дерева скребет по стеклу, трепещущая от ветра. Но перестук звучал все быстрее, чаще, сильнее, и вот уже не оставалось сомнений, что снаружи слышен плеск воды. Ливень щедро поливал сад, решив, что эта ночь принадлежит ему. Не доев, Луизетта встала из-за стола и вернулась в свою комнату.
Дэлит после ужина также поднялась к себе. На секунду ее смутила мысль: не зайти ли проведать ученицу? Но это могло быть расценено как навязчивость. Дэлит прошла к себе. Сняв с шеи кулон, она еще больше утвердилась в мысли, что поступает правильно.
Дэлит зажгла лампу и разложила свои наработки на столе, намереваясь посвятить вечер труду над подарком для Лилли, давней своей – за неимением иного слова – подруги. Дождь неистовствовал, явно не готовясь стихать раньше утра, и Дэлит полагала, что может отвести ночь под свои занятия, по крайней мере, пока ее не начнет клонить в сон. Однако ее прервал осторожный стук в дверь. Да какой там стук: поскребывание, почти нежное движение ногтей по дереву. Дэлит проворно накинула тряпицу на раскиданные по столу шестерни и повернулась к двери. В комнату просочилась Луизетта.