Гай впервые после трехнедельного отсутствия побывал у себя на квартире и приказал дворецкому запаковать вещи. Этот же самый дворецкий с каменным лицом, как и все из его племени, ждал их этим вечером на ужин в небольшой, но прекрасно обставленной столовой, а потом принес им кофе в гостиную, представлявшую собой странную смесь строгого мужского комфорта и ультрамодной элегантности.
Оглядываясь, Роза мельком заметила картину Пикассо на стене, а на подставке у окна — изысканные фигурки из бронзы Эпстайна[6]*. Трудно поверить, думала она, что скоро это будет ее дом... Один из ее домов!
Девушка была одета в поспешно перешитое платье из тонкого облегающего бархата прекрасного зеленоватого оттенка, в совершенстве подходящего к ее бледно-золотистым волосам, подстриженным теперь в стиле «каре», и к ее большим карим глазам, до сих пор хранившим в глубине своей неуверенность и растерянность. Гай, который очень мало видел Розу в последние сутки, улыбаясь, наблюдал за ней, и в его улыбке было так много нежности, что Кармелла, в свою очередь наблюдавшая за ним, решила: он полностью очарован результатами усилий стилиста и косметолога, с таким искусством подчеркнувших красоту бледного и нежного лица девушки.
На какой-то момент Кармелла даже засомневалась, правильную ли тактику она выбрала, но затем, вновь взглянув на нежную улыбку на губах мужчины, решила, что эта нежность слишком снисходительная, как будто он имеет дело с ребенком, вызвавшим у него мимолетный интерес, и почувствовала, что может спокойно откинуться в кресле, расслабиться.
Роза же была не в состоянии наслаждаться всеми радостями теперешнего ее бытия. Когда ей захотелось посетить свою крошечную квартирку, так поспешно оставленную ею без каких-либо приготовлений к столь долгому отсутствию, Кармелла решительно этому воспротивилась. Тогда Роза решила повидаться с мистером Манкрофтом, но и это предложение было отклонено, как ненужная трата времени:
— У нас нет ни одной свободной минутки, — заявила Кармелла, как только они устроились в тихом отеле, где вряд ли могли привлечь к себе внимание газетчиков, если вдруг Гай захочет навестить их. — Мое дорогое дитя, у тебя нет даже паспорта! Кроме того, ты лишена множества остальных вещей. — Она с презрением отнеслась ко всей одежде, выбранной для Розы миссис Бивс, еще в Корнуолле. — И если мы хотим все успеть до отъезда и убраться из Англии прежде, чем ближайшие друзья Гая обнаружат его возвращение в город, тогда тебе следует оставить ненужные дела до лучших времен!
Поэтому в свой последний вечер в Лондоне перед долгим отсутствием (Гай говорил о продолжительном медовом месяце после того, как она надежно будет связана с ним, и желал показать ей весь мир, с которым сам он был уже очень хорошо знаком) Роза ощущала депрессию и легкую тоску. Она так и не попрощалась со своей квартирной хозяйкой — Гай отправил ей более чем щедрый чек за ренту — и не побывала в офисе мистера Манкрофта, чтобы объяснить причину своего столь долгого отсутствия.
— Ты не должна беспокоиться об этом, — заявил Гай, узнав, что ее тревожит. — Когда мы поженимся и наш медовый месяц закончится, я сам отвезу тебя туда и представлю старине Манкрофту как свою очаровательную молодую жену. И если это не будет для него сюрпризом, то я не знаю!
— Твоя женитьба станет сюрпризом для всех твоих старых друзей, — спокойно заметила Кармелла. — После крушения твоих последних матримониальных планов — кроме тех, что мы преследуем в настоящее время, конечно! — думаю, большинство из них решило, что ты удрал, желая навечно остаться холостяком!
Гай повернулся к ней, легкая усмешка тронула уголки его губ.
— Да, это будет неожиданным сюрпризом для них! — согласился он.
— Несомненно, — усмехнувшись, кивнула Кармелла.
Гай взял Розу за руку и подвел к Пикассо.
— Если он тебе не нравится, можешь сделать с ним все, что захочешь, когда мы вернемся, — пообещал он. — Я заметил, как ты, войдя в эту комнату, бросала на него озадаченные взгляды. Даю тебе разрешение перевернуть здесь все вверх дном, когда мы войдем в дом поженившись. Как тебе это нравится, Роза?
Она робко взглянула ему в лицо, как делала всегда, когда он упоминал об их свадьбе.
— По-моему, квартира идеальная, и мне вряд ли захочется что-то тут менять. Но боюсь, я не понимаю Пикассо! — вздохнула она, как будто считая это недостатком своего воспитания и невосприимчивостью к его вкусам.
Гай пальцем приподнял ее подбородок.
— Есть многое, чего ты не понимаешь, Роза, — тихо произнес он и на глазах у Кармеллы, которая уже накинула на плечи норковый палантин, собираясь уходить, наклонился и поцеловал ее запрокинутое лицо очень нежно и прямо в губы. — Но, возможно, когда-нибудь поймешь!
6
* Эпстайн Джейкоб (1880—1959) — американский скульптор (в Англии с 1905 г.). Автор скульптурных портретов из бронзы, религиозно-аллегорических композиций