— Я всю жизнь прожила возле него, — призналась Роза.
— И все же, когда я столкнулся с вами в первый раз, вы допоздна работали в мрачном лондонском офисе!
— Так случилось, что теперь я сама должна зарабатывать себе на жизнь, — пояснила Роза, сконцентрировавшись на дороге впереди, купающейся в яркой теплоте их фар. — Меня удивляет, как это вы предполагаете скрыться в доме, оставленном вам вашей бабушкой, когда там, должно быть, полно знающих вас людей? — спросила она. — Особенно если они читают газеты!
Гай Уокфорд улыбнулся, закурил сигарету, предложил одну ей и только после этого ответил:
— Это проще простого. Когда люди, знающие вас, вам преданы, все просто!
— Понятно, — кивнула Роза.
Некоторое время они ехали в тишине, хотя она знала, что он не спит.
— Мне совсем не хочется, чтобы вы вели машину всю дорогу без отдыха, — наконец нарушил он молчание. — Вам лучше передать руль мне и немного поспать.
— Нет. У вас повреждено запястье.
— Я справлюсь, если вы, конечно, не боитесь, что я опрокину вас в канаву.
Роза покачала головой:
— Я поведу и дальше. Это вы нуждаетесь во сне. Не думаю, что вы хорошо спали прошлой ночью.
— Совсем не спал, — признался Гай. — Мне о многом нужно было подумать. — Он улыбнулся ей, странно и очаровательно в свете звезд. — Вы хорошая девушка, Роза! И вы мне нравитесь.
Спустя несколько часов они позавтракали за столиком небольшого уютного постоялого двора.
Намазывая себе маслом второй кусочек хлеба и нагружая его вареньем, Роза встретилась с синими глазами мужчины, который вовлек ее в это невероятное приключение. Он тоже казался очень голодным, когда они садились за стол, теперь же в его в глазах мерцало полное удовлетворение.
— Ах, Роза, — произнес Уокфорд, протягивая ей сигарету, — вы должны признать, что здесь гораздо лучше, чем в Лондоне! Что бы вы делали в этот момент, если бы я не спас вас?
Она взглянула на свои часы. Было всего лишь семь с небольшим.
— Думаю, я была бы еще в постели.
— Во сколько вы завтракаете?
— Без четверти восемь. В половине девятого я уже ухожу в офис.
— А что вы едите на завтрак?
Девушка слегка улыбнулась:
— Иногда варю себе яйца, иногда — нет.
Уокфорд окинул взглядом ее стройную фигурку.
«Почти по-мальчишески худенькая», — подумал он и неодобрительно нахмурился:
— И что же, могу я спросить, у вас на обед?
Роза улыбнулась шире:
— Это скорее зависит от состояния моих финансов. В начале недели обычно я обедаю очень хорошо, но к концу мой обед состоит из яблока и булочки с изюмом. Бывают случаи, когда мне приходится обходиться без булочки, довольствуясь только яблоком.
— Боже правый! — воскликнул он. — Но это ужасно! Нечего удивляться, что вы такая худая! Разве старина Манкрофт недостаточно вам платит?
— Достаточно, — кивнула она, — но у меня много проблем. Оплатить ренту, например, купить одежду, еду, чтобы пополнить мою кладовую... Не думаю, чтобы она показалось вам хорошо забитой. Кроме того, плата за проезд, ну и тому подобное.
— А где ваши родители?
Девушка ответила, что они умерли. Уокфорд задумчиво постучал сигаретой по крышке своего изысканного платинового портсигара.
— Могу я высказать предположение о том, сколько вы зарабатываете?
Роза ответила, что может, если хочет, и, когда он наугад назвал цифру, с искренним развлечением рассмеялась и объяснила, насколько его догадка далека от истины, чем привела его в полное уныние. Она развеселилась еще больше, увидев, какой ужас отразился на его лице и послышался в его голосе, когда он пробормотал:
— Иногда я трачу больше, пригласив друга на ленч! Вы уверены, что не морочите мне голову?
— Совершенно уверена! — откликнулась Роза.
Он заглянул в прозрачные зеленовато-карие глаза и понял, что она говорит только правду. Было в ее лице что-то простодушное и искреннее и еще — цепкое упрямство следовать тем стандартам, которые она считала правильными. И не имеет значения, какие соблазны однажды встанут на пути этой девушки, она всегда будет держаться установки на честность. В ней все было ясно, такая никогда не сможет изменить даже самой себе.
И это было удивительно для мужчины, который привык к потрясающим и избалованным красавицам. С этой же девушкой, между прочим вовсе не выглядевшей красавицей и носящей одежду, купленную, как говорят, «с вешалки», что, впрочем, ее никак не угнетало, он чувствовал себя не в своей тарелке.