Дженсен замер. Пытаясь понять: а сможет ли он? Умеет ли он?
- Я не знаю, как это…
- Желать чего-то самому?
- Да.
- Сейчас ты врешь сам себе. Потому что ты пришел ко мне сам. Ты хотел прийти.
- Весь вечер… - признал Дженсен.
- Поцелуй меня, - снова велел принц спокойно и властно.
Дженсену хотелось прижаться, обнять и почувствовать пальцами, но он не мог себе этого позволить. Поэтому подался всем телом вновь вперед и прикоснулся к чужим губам. Но в этот раз не мимолетно и со страхом, а с желанием и трепетом.
Он тоже умел мечтать.
Робко, почти что невесомо, он лизнул нижнюю губу принца, провел кончиком языка по верхней, а затем поцеловал в уголок рта.
- Благодарю тебя, господин… - еле слышно сказал Дженсен, отстраняясь и стараясь унять дрожь.
- За что?
- Ты подарил мне желание, - чуть ярче улыбнулся молодой человек. - Для таких, как я, это ценный дар.
- Желание? - спросил принц. - Твое желание состояло в том, чтобы поцеловать меня? Ты пришел ко мне в покои глубокой ночью, пользуясь своим положением во дворце, чтобы поцеловать меня?
- Даже это - больше, чем я смею просить, - вздохнул Дженсен.
Халед внимательно посмотрел на него.
- Я давно не был во дворце. Сколько ты живешь здесь?
- Семь лет.
- Откуда ты?
- Из северных земель.
Халед вспомнил про земли Илдура - северного воителя, которого они покорили восемь лет назад. Отец тогда приказал воинам забрать всех юношей и девушек, и караваны, попутно разграбив половину деревень, забрали у родителей много детей в тот год…
Принц снова повернулся к окну и уперся руками в подоконник. “Зачем тебе это надо?” - говорил он себе. - “Еще пара дней и тебя здесь не будет еще на несколько лет. Какое тебе дело до этого… мальчишки?”
Это было неразумно. Совсем. Ему стоило бы или отправить наложника восвояси, или использовать по прямому назначению, а затем опять же отправить от себя. В первом случае могут пойти неудобные слухи, совсем не красящие принца Халеда. Во втором случае могут быть проблемы иного характера и все они связаны с шейхом.
“Когда ты стал таким сердобольным, Джаред?”
- Кейн, проследи, чтобы мой отец не проснулся раньше времени, - не оборачиваясь, тихо велел он.
- Да, Сейид, - послышался тихий ответ.
Дженсен вздрогнул. Он не ожидал, что в покоях есть кто-то еще, Он оглянулся, но увидел лишь мелькнувшие светлые одежды и капюшон. Он хотел спросить но… он никогда не был в том положении, чтобы иметь на это право.
- Ты вернешься к моему отцу утром, - Халед повернулся к Дженсену. - Ты ведь этого хотел?
Дженсен, боясь поверить своей удаче, лишь отрывисто кивнул.
Принц чуть улыбнулся.
А Дженсен не успел себя остановить, предложив:
- Господин, хочешь я станцую для тебя?
- Ты не натанцевался? - изумился мужчина.
- Есть разница между необходимостью и желанием. Я желаю, - он понимал, что слишком осмелел, и это чувство пьянило. Однако и остановить себя уже боялся.
Принц слегка усмехнулся. И снова оглядел наложника. Мехенди, конечно, портили впечатление, но он представил, что этих рисунков нет.
- Ты - красивый, Дженсен, - сказал он. Тот, не ожидая подобных слов, неожиданно покраснел. - Наверное, тебе это часто говорят. Но они говорят это гаремному мальчику. Я же говорю это обычному юноше. Я не люблю гаремных шлюх, разукрашенных и размалеванных. Краски на лице - удел женщин. Это они - прекрасные цветки, и разрисованные лица делают их лишь краше. Я знаю, что далеко не все согласны со мной, но надеюсь, ты не выдашь мою тайну, - улыбнулся он. Дженсен замотал головой, что еще больше развеселило принца. - Я прекрасно понимаю, что добиться того положения, которого добился ты, непросто. А значит, ты - далеко не робкий, кроткий мальчик, каким тебе предписывается быть. Я не слишком люблю мужчин, хотя не гнушаюсь с ними спать. Жизнь воина, ничего не попишешь. И как воин, я люблю обычных, простых мужчин. Ты понимаешь, о чем я?
Дженсен замер, слегка нахмурился и покачал головой.
Принц опять усмехнулся.
- Кровать вон там, - кивнул он головой в сторону ложа под балдахином. - Обойдемся без танцев.
Дженсен распахнул глаза и еле слышно спросил:
- Ты не против?
- Я же сказал, что и мужчины бывали в моей кровати. Ты без своей раскраски… привлекателен для меня.
Для Дженсена эти слова отозвались в груди приятным мягким теплом.
- Иди в кровать, - снова сказал Халед.
Дженсену не нужно было большего приглашения. Он поклонился и подошел к кровати.
- Ляг, - велел принц.
Кажется, впервые за годы он не знал, как себя вести. И это заставляло закипать его кровь. Он лег на покрывала и перевернулся на спину. И замер.
Принц подошел ближе и оглядел тело, распростертое на мягких покрывалах. Он снова одернул сам себя, снова пытался убедить себя, что ему это не нужно. Но он отлично понимал, что значит желать чего-то или кого-то не потому что тебе так велят, а потому что ты сам этого хочешь. Он видел, как любимец его отца заступился за наложницу и не побоялся советника шейха. Семь лет терпеть похотливых старцев - большой срок. Он понимал, что от него не убудет, если он позволит этому мальчишке насладиться хоть каплей “свободы”. Исполнить еще одно его желание.
- Знаешь, Дженсен, я не насильник, - с улыбкой сказал он. На нем были лишь белые шелковые штаны, в которых он ложился спать. - А ты - не девственница. Я не собираюсь пользоваться тобой.
- Почему? - тихо спросил молодой человек; слова принца его обескураживали.
- Потому что я не живу во дворце и не привык спать с кем-то, приказывая.
Дженсену это было лишь смутно понятно. Вбитое в голову за прожитые тут годы искоренить вряд ли было возможно, поэтому сейчас он терялся и не смел даже ответить.
- Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь?
Дженсен сел в подушках и покрывалах, посмотрел на принца и опустил голову.
- Могу ли я…
- Ты пришел сюда сам, - напомнил принц. - И не просто так. И ты точно знал, зачем ты сюда идешь. И хотел ты провести со мной ночь, не так ли? - он встал коленями на кровать. - Но ты думал, что все будет так же, как с прочими. Тебе будут говорить, что делать. Или даже не будут говорить, а просто возьмут свое, как поступают остальные. Даже шейх, - он выгнул бровь, но наложник даже головы не поднял. - Ты хочешь переспать со мной. Хорошо. Я не против. Но я не сплю с гаремными мальчиками, так что тебе придется делать то, что хочешь ты.
- Но… ты… твои желания… - еле слышно прошептал Дженсен.
- О своих желаниях, коли они будут отличаться от твоих, я тебе скажу сам, - он коснулся пальцами разрисованной лодыжки и Дженсен вздрогнул всем телом от этого прикосновения.
Подняв глаза, Дженсен увидел перед собой спокойного и уверенного мужчину. В его глазах не было похоти или жадности.
- Я сам пришел… - ни к кому не обращаясь, прошептал Дженсен.
- Поэтому и бери сам то, чего желаешь, - мягко сказал Халед.
Он явно не ожидал, что любимец его отца, по сути, игрушка шейха, кроткая с гостями и жесткая с теми, кто пытается обидеть его подопечных, неожиданно буквально кинется к нему, повалит на спину и, замирая, поцелует. Но в этот раз по-настоящему, так, как никогда не целовал прежде - чувствуя дрожь во всем теле и настоящее свое возбуждение.
Принц улыбался, хотя под пухлыми губами это было незаметно. Он обнял Дженсена, прижимая к себе, и позволил себя целовать. А целоваться наложник умел. С каждой минутой его поцелуи все больше менялись, превращаясь из мягких и жеманных в крепкие и порывистые. Мужские. Настоящие.
Дженсен все сильнее и сильнее пьянел от этой вседозволенности. Ему было дико и странно, что можно целовать, дотрагиваться и смотреть, не думая, можно ли это делать.
Дозволенность. Пьянящее слово, смысл которого теряет любой, попадающий в гарем.
Именно поэтому он не мог насытиться. Касания губ, влажные и настойчивые, отзывчивые и без похоти. Это было желание и для Дженсена это было удивительным.
Принцу было его жаль. Он сам не знал почему. К наложникам не полагается испытывать жалости, или любви, или любых иных чувств, кроме желания усладить себя. Эти девушки и юноши служат лишь для удовлетворения мужских потребностей, не более. Таковы были здешние законы. Возможно, красота была всему виной. А может доброе сердце в груди. Будь принц философом, он, пожалуй, задумался бы об этом. Но он не был философом, он был воином.