— Мистер О'Дэй, я почему-то думай, что общество «Республика» не доставит мне многие хлопоты. Берегите чемодан, мистер О'Дэй, чтобы отдать его тем, кому он принадлежит, когда мы кончим приехать.
Приезжаем мы в Нью-Йорк. Я звоню по телефону к начальнику, чтобы он встретил нас в конторе директора. Берем кэб, едем. На коленях у меня саквояж. Входим. Я с радостью вижу, что начальник созвал тех же денежных тузов, что и прежде. Розовые лица, белые жилеты. Я кладу саквояж на стол и говорю:
— Вот деньги.
— А где же арестованный? — спрашивает начальник.
Я указываю на мистера Уорфилда, он выходит вперед и говорит:
— Разрешите сказать вам слово одно секретно.
Они уходят вместе с начальником в другую комнату и сидят там десять минут. Когда они выходят назад, начальник черен, как тонна угля.
— Был ли у этого господина этот чемодан, когда вы в первый раз увидели его? — спрашивает он у меня.
— Был, — отвечаю я.
Начальник берет чемодан и отдает его арестанту с поклоном и говорит директорам:
— Знает ли кто-нибудь из вас этого джентльмена?
Все сразу закачали своими розовыми головами:
— Нет, не знаем.
— Позвольте мне представить вам, — продолжает начальник, — сеньора Мирафлореса, президента республики Анчурия. Сеньор великодушно согласился простить нам эту вопиющую ошибку, если мы защитим его доброе имя от всяких могущих возникнуть нападок и сплетен. С его стороны это большое одолжение, так как он вполне может потребовать удовлетворения по законам международного права. Я думаю, мы можем с благодарностью обещать ему полную тайну.
Розовые закивали головами.
— О'Дэй, — говорит мне начальник. — Вы не пригодны для частного агентства. На войне, где похищение государственных лиц — самое первое дело, вы были бы незаменимым человеком. Зайдите в контору завтра в одиннадцать.
Я понял, что это значит.
— Стало быть, это обезьянский президент? — говорю я начальнику. — Почему же он не сказал мне этого?
— Так бы вы ему и поверили!