Я научилась читать, как и все обычные дети, лет в шесть и с тех пор не могла остановиться. Лучшим времяпровождением для меня всегда была интересная, захватывающая книга. Я не любила игры, прогулки, совместные походы с родителями по магазинам и была счастлива, если меня, оставляли на некоторое время одну в доме. Я забиралась с ногами в уютное кресло и открывала для себя чарующий мир, который создал писатель. Слова пеленали меня в кокон, ограждали от действительности, уносили в неизвестность. Потому предложение незнакомца показалось мне очень заманчивым и мы, втроем, отправились к его машине, стоявшей как раз неподалеку в глухом прогулке за супермаркетом. Я так и не могу до сих пор вспомнить точную последовательность всего произошедшего. Почему то моя память решила избавиться именно от этих событий, а не от тех самых страшных, что случились позже. Лишь две картинки, на первой - открытый багажник минивэна, заполненный стопками книг и сильный запах типографской краски, на второй - я падаю внутрь машины, затылок разрывает от боли, а острые уголки твердых обложек впиваться в мой живот.
Когда я очнулась, то лежала уже здесь, на своем топчане, прикованная цепью, а черный лабрадор разгуливал в развалку по тесной комнатке. Его хозяин стоял, прислонившись к стене, вероятно ожидая, когда я приду в себя. Мужчина и собака разглядывали меня с любопытством, как новую игрушку или очередного диковинного зверька, угодившего к ним в ловушку.
Кошмар, унижение, боль, страх, страдания, ужас, поругание, уничижение, пытка, терзание, принуждение, насилие. Вот слова, которыми можно озаглавить каждый мой день, проведенный здесь.
Сначала я их считала. Как только появлялись два параллельных лучника под потолком, я чуть отодвигала свой грязный матрас от стены и ногтем указательного пальца процарапывала синюю краску, получалась тонкая полоска. Когда таких отметин набиралось семь штук, я их перечеркивала наискосок, это означало, что прошла неделя. О таком способе ведения календаря я читала давно, еще в своем счастливом мире
Главный герой, такой же узник, как и я, подобным образом исчислял дни, проведенные в темнице. Он годами считал время своего заключения, меня же хватило всего лишь на месяц. А потом моя надежда вырваться отсюда умерла. Я поняла, что незачем отмечать дни, ведь такой же, как и прежде, мне уже не быть. Даже очутившись на свободе, я буду всегда ощущать себя такой же, как сейчас - подавленной, растоптанной, грязной, вонючей, с волосами, свалявшимися в колтуны, обгрызенными ногтями на руках, покрытыми болячками и царапинами. Я уже совсем не похожа на ту девочку, изображенную на листовках, которые расклеены по всему городу.
В беде, что приключилась со мной, виновных нет. Просто так бывает. Никто не смог бы ничего изменить - ни я, ни мои родители, ни обычные прохожие, появись они там, в парке. Все можно было бы свалить на судьбу (злодейку), но даже она здесь ни при чем.
Высоко над моей головой чуть светлеет. Две нити еле заметного света появляются под потолком. Начинается новый день. Я хочу пить, но вода в бутылке, которую мне оставили про запас, закончилась еще вчера утром. Там осталось всего несколько капель, но я их буду беречь до последнего. Неизвестно, когда вновь появятся звуки шагов и цокот когтей наверху, в доме.