— Да и…
Мне пришлось резко заткнуться, кто же знал, что этот козел спит без нижнего белья! И мне надо было посмотреть именно туда!.. Даже в расслабленном состоянии его член казался внушительным, что же будет, когда Игнат возбудится? Ой, мамочки… Я пялилась на его член и никак не могла отвести взгляд, будто там мне медом намазано. Миша не брил у себя вокруг интимной зоны, считал это неестественным, Литвинов же следил за собой, так как я не увидела у него волос даже под мышками. Удивительно.
— Все рассмотрела? Могу надеть трусы?
— Было бы на что смотреть, — фыркнула и быстро отвернулась, словно меня только что поймали на горячем. — Я хотела сказать, — пришлось даже горло прочистить, чтобы не хрипеть, — что не люблю пить в одиночестве. Так что и себе захвати бокальчик.
Все-таки не сдержалась и глянула на то, как мужчина нагибается, чтобы достать из нижнего ящика комода трусы. Задница, как выразилась бы Ирка — зачет. Блин, Вика! Ты — идиотка полная! С другой стороны — чего стесняться? Будто я робкая девица с синдромом вечной девственницы.
Пока мужчина ушел выполнять мой «заказ», оглянулась. Комната оказалось просторной, но темной, из-за плотно завешенных окон. Шторы на вид казались толстые, через которые нет никакого доступа света. С одной стороны комнаты у стены расположилась поистине королевских размеров кровать, по центру стеклянный столик, с другой стороны — шкаф купе. И больше ничего. Были еще две двери, я заглянула сначала в одну, потом в другую. Туалет и ванная.
Но, как же мне незаметно подлить снотворное? Кажется, у меня нет ни единого шанса. Вселенная будто услышала мои молитвы, Игнат вошел в комнату с бокалами и шампанским. Разлил нам шипучку.
— Я скоро вернусь, не скучай.
Да уж не буду, поверь! Как только за ним закрылась дверь, пулей метнулась к сумочке и достала флакончик. Долго колебалась, никак не могла решиться на серьезный шаг. Медленно открыла крышечку, наклонила флакончик и случайно накапала больше, чем следовало.
— Блин, черт…
Пальцы так тряслись от страха, что едва не плеснула все содержимое. Переигрывать и выливать было слишком поздно, за дверью послышались тяжелые шаги. Едва успела запрятать флакончик обратно в сумочку, как уже резко раскрылась дверь, на пороге оказался Игнат.
Я видела ярость в его арктических глазах, но не могла понять, почему вдруг такая резкая перемена. Мужчина медленно вошел в комнату, закрыл за собой дверь. Каждый его мускул был напряжен, как у хищника перед атакой. В одной руке он держал тарелку с клубникой, вторую же крепко сжал в кулак, пугая меня тем самым до икоты.
Желая хоть как-то разрядить обстановку, схватила тот самый бокал и протянула мужчине. Литвинов вдруг поджал губы, его лицо моментально побагровело из-за ярости. Он не взял бокал из моих рук, проигнорировал. От внезапно накатившей паники у меня подогнулись колени, казалось, будто Игнат все знает, но… такого быть не может! Тем не менее, он взял бокал без снотворного и продолжал кипеть от злобы. Чокнулся со мной и жестко приказал:
— Пей.
Вот теперь мне стало не по себе, рука дрогнула, когда мужчина подтолкнул бокал ближе к губам. Я окаменела и не могла мыслить трезво, казалось, все мои действия были давным-давно рассекречены.
— Пей, я сказал! — грозно крикнул. — Ты же так хотела расслабиться!
Медленно наклонила бокал, а сама слишком медленно соображала, как выкрутиться из ситуации. Я же не могу это выпить! Черт… Тем временем Игнат напирал на меня, казалось, нет ни единого шанса избежать ужасных последствий. В самый последний момент, когда жидкость едва коснулась губ, Литвинов с диким рыком выбил из моей руки хрусталь, та упала на пол паркетный пол и звонко разбилась.
— Идотка, — он неожиданно схватил меня за горло и стал душить, пока из моих глаз не брызнули слезы.
Глава 5
Литвинов ощущал, как по венам быстро льется яд и ничего не мог с собой поделать. Его обуяла смертельная ярость, плещущаяся внутри, как взрывоопасная жидкость. В таком состоянии мужчина мог наломать немало дров. Пришлось немного ослабить хватку, заметив в глазах Вики слезы. Игнат не убрал руку, девчонка должна усвоить раз и навсегда свой урок — из этого дома без наказания еще никто не выходил. И она не исключение.
Он понимал, что навряд ли Токарева решила его отравить, но… Тяжелые воспоминания так не вовремя нахлынули, выворачивая его душу наизнанку. Нет, Литвинов больше никому и никогда не позволит собой манипулировать, а уж тем более подливать непонятную жидкость в алкоголь.