— Аккуратней, — отталкиваю бугая, который чуть Василису с ног не снес.
Девчонка застенчиво улыбается.
— Давид, вы же не местный?
Василиса губу закусывает, а я взгляд от этой картины отвести не могу. Понимаю, что не соблазняет. Скорее всего, стесняется или волнуется. Вот только башке в моих штанах это не объяснить. Еще пару секунд и придется поправлять.
— Не местный, в отпуск приехал.
И получается правду говорю. Только отдых какой-то больно активный получается.
— А почему именно в наш городок? Он же совсем маленький...
Мужик снова пытается на Василису навалиться.
— Свали уже, — рявкаю на него. От мужика явно спиртом разит, да еще так сильно, что Василиса кривиться начинает.
— Не любишь запах алкоголя?
— У меня на запах спирта с недавнего времени аллергия, — Василиса снова кривится, — меня ребята из скорой помощи на днях на вызов подвозили. И я бутылочки перепутала. И вместо воды спирт выпила. Реакция очень странная была... Я мало что помню с того дня.
Я тут же напрягаюсь.
— Недавно?
Переспрашиваю. У самого голос вибрировать начинает. Потому что есть у меня подозрения, что...
— Позавчера буквально.
Стоит ей это произнести, как меня моментально накрывает. Она же тогда к деду приходила... И вела себя...
Блядь!
— Хочешь, чай возьмем, пока ждем? — голос Василисы врывается в сознание.
— Ага, давай...
Бурчу, а сам снова в размышления погружаюсь.
Получается она тогда... под спиртом. А я ее...
Василиса улыбается, потому что понятия еще не имеет, кто я такой, и идет за чаем. Пока я здесь угрызениями совести маюсь.
Девчонка, которая, кажется, ангела из себя не строит, просто ошиблась тогда… А я как последний кретин воспользовался. Пусть и думал, что все обоюдно, но теперь-то знаю, как все обернулось.
Когда она возвращается с двумя стаканчиками чая, я успеваю взять себя в руки, но осадок остается.
Василиса протягивает мне стаканчик, ее пальцы случайно касаются моих, и я чувствую это мягкое, еле уловимое тепло, от которого чуть ли не мурашки по коже, и стопроцентный стояк.
Чай горячий, пахнет лимоном и чем-то еще, чего мне так не хватает.
— Держи, — говорит девчонка с улыбкой, и я машинально подношу стаканчик к губам. Пытаюсь сосредоточиться на вкусе, на ее голосе, но мысли все равно возвращаются к тому вечеру.
Мы стоим, потягиваем чай и наблюдаем, как колесо обозрения медленно крутится, поднимая и опуская кабинки.
Я молчу, пытаюсь переварить все, что узнал, но мысли скачут, как сумасшедшие. Надо как-то завести разговор, отвлечь ее и себя.
— Слушай, — начинаю я, глядя на Василису, — а что тебе нравится в таких вот местах? Почему парк, а не что-то более… обычное?
Она смеется, и этот смех слегка разряжает напряжение внутри меня.
— Ну, как тебе сказать… — Василиса делает вид, будто задумалась, при этом хитро щурится. — Я люблю такие места. Здесь не надо ни о чем думать, просто наслаждаться моментом. Рестораны — это не мое, там всегда какой-то напряг, нужно соответствовать. А здесь... Здесь все просто.
Она снова улыбается, но уже мягче, теплее. И в этом есть что-то такое, что цепляет. Видимо, именно этой простоты мне и не хватало.
Василиса
Это мое самое странное и самое волнующее свидание в жизни.
Он такой милый этот Давид! Приехал на большой дорогущей машине, привез огромный букет, а сам высоты боится.
Я это поняла, как только мы к колесу обозрения подошли. Давид с подозрительным видом осматривает кабинку.
— Вась, а она не наебнется? — спрашивает, усаживаясь на сиденье, и быстро спохватывается. — Прости, я хотел спросить, она не упадет?
— Ты про кабинку? — уточняю, еле сдерживая смех.
— Если ее можно так назвать, — он с опаской поглядывает на дверцу, которая, соглашусь, довольно хлипкая. Не выдерживает, показывает на нее пальцем. — Ты уверена, что вот эта конструкция соответствует технике безопасности?
— А что тебя смущает?
— Она слишком тонкая. И закрывается на задвижку.
— Но, Давид, — внутри давлюсь смехом, но внешне остаюсь серьезной, — это же не люк космического корабля, и даже не дверь самолета. Функционально это просто дверца.
— Может, не поедем? — спрашивает он с надеждой, но кабинка уже поднимается вверх.
— Поздно, — качаю головой и подозрительно прищуриваюсь, — только не говори, что ты боишься высоты!
— Не боюсь, — бормочет он, — я вот таких развалюх боюсь. Василиса, ты же медик, как ты можешь рисковать жизнью своего пациента. У меня еще рука не срослась.
— Не прибедняйся, она у тебя не сломана! А жизни моего пациента ничего не угрожает.
Кабинка медленно ползет вверх, покачиваясь от ветра. Давид крепко сжимает руль.
— Можно покрутить, тогда кабинка тоже будет вращаться, — пробую провернуть руль, но Давид не дает.
— Ты что! Мы тогда точно наебнемся. В смысле упадем...
Доходим до самой высокой точки, и колесо внезапно останавливается.
— Так я и знал, — сипло выдает Давид, хватает меня за руку и говорит командирским голосом: — Василиса, спокойно, я сейчас перелезу вон туда, на ребро. Потом заберу тебя. Главное без паники, делай все как я скажу. Будем спускаться сами, а то пока этих спасателей дождешься...
— Каких спасателей, Давид? — он так забавно командует и при этом цепко держит меня за руку, что я не выдерживаю, хохочу во весь голос. — Мы сейчас поедем!
В подтверждение моих слов кабинка дергается и двигается с места. Колесо со скрипом продолжает крутиться, а Давид так и не выпускает мою руку.
— Ты испугался? — заглядываю ему в лицо. Он вскидывается и оглядывается по сторонам.
— Я? Нет. Я прикидывал, как тебя вытаскивать.
— Ты собирался меня спасать? Но у тебя вывих! Руки... — растерянно лепечу, потому что его лицо приближается, а у меня нет ни малейшего желания его отталкивать.
— Не руки, — хрипло шепчет он, — у меня натуральный вывих мозга. От того, что встретил тебя...
На затылок ложится широкая ладонь, к губам прижимаются крепкие сухие губы, и меня охватывает паника.
Он меня сейчас поцелует. Но это только первое свидание! Что он обо мне подумает?
С Колей мы поцеловались первый раз только через месяц, а Давид еще и мой пациент. Это же непрофессионально...
Но губы сами собой раскрываются, пальцы на затылке усиливают нажим, ныряют в волосы...
— Эй вы, или выходите, или доплачивайте за второй круг, — слышится над головой недовольный голос. Колесо дергается и останавливается. — Я только из—за вас его запустил. Холодно уже, нормальные люди по низу ходят. А они на холоде зажимаются. Студенты небось? Негде больше?
Мы переглядываемся и прыскаем в ладони.
— Пойдем, — Давид подает мне руку и первым выпрыгивает из кабинки. — Если нас принимают за студентов, значит не все так плохо.
— А я и так студентка, — подхватываю его шутливый тон. Слишком близко мы подошли к черте, которую пока рано переходить.
Я пока не готова. Слишком свежо в памяти мое ночное происшествие, и я все еще не знаю, кто был тогда в квартире Байсарова. Это неправильно по отношению к Давиду. Непорядочно.
— Правда? Ты учишься? И где? — интерес в его голосе звучит неподдельный, и я с облегчением переключаюсь на институт и учебу.
Я готова рассказывать часами об учебе, о работе, о чем угодно, лишь бы не обсуждать наши с Давидом отношения. Пока я не разберусь в себе и пока не выясню, с кем провела ночь.
— Что мы здесь торчим посреди парка? — останавливает меня Давид. — Может, все—таки в ресторан?
Я продрогла и не отказалась бы погреться. Но только не ресторан!
— Согласна на кофейню.
— Тогда пошли, — он снова берет меня за руку, и мне совсем не хочется ее забирать.