Ванька неопределённо хмыкнул, но промолчал, не стал спорить. Потом подвинул к себе широкое плоское блюдо с длинноносой шипастой рыбиной и принялся тяжёлой двузубой вилкой отковыривать от неё кусочек. Не выдержал экзепутор. И в самом деле — вокруг все жуют и пьют, а мы чем хуже?
— Следом за ним, в лазоревом охабне и с рыжей бородой, — продолжил княжич, — Онфим Ширей. Усть-лишайский воевода.
И этот тоже оглянулся, сверкнул зло глазами, нет, у них точно какие-то амулеты при себе имеются, иначе с чего бы это они сразу начинали на княжича косится, сразу после того, как тот называл их имена. Но Ширей бросил недобрый взгляд не на Боеслава, а на Стёпку. И тотчас припомнилось, что это отец Варвария и Махея. Слышал, наверное, о демоне от своих сыновей-балбесов, потому и злится. Сам воевода был грузный, почти квадратный, голова без шеи, лицо багровое, похоже, выпил уже немало. Неприятный человек, мутный даже на первый взгляд, сразу видно, в кого сыновья такими вредными уродились.
Так, следом за Ширеем расположились молодые бояре, видимо из воеводской свиты, ничего не решают, ни за что не отвечают, всем довольны, смеются, шумят, пьют… А вот следом за ними…
— Маг-летописец достопоч… э-э-э… Никарий, — выговорил с заминкой княжич. — Обучал младших студиозусов писанию и чтению, пока его в архивное хранилище не попёрли. Шибко злой и на руку скорый. А по правую руку ученики его сидят, пригрел у себя самых что ни есть подлых.
Никарий? Неужели? Стёпка удивлённо попытался разглядеть за бутылями и прочей посудой своего давнего врага. Выжил гад, сидит вином заливается. Толстяк (впрочем, уже значительно похудевший, не прошел, видимо, бесследно магический удар) тут же поперхнулся и расплескал вино из бокала. Поймав взгляд демона, злобно прищурился в ответ, искривил рот в многообещающей улыбке. Не добил его Глукса, к добру ли, к несчастью ли, впрочем, чёрт с ним, ничего он нам теперь не сделает. Сволочь, а ведь это он меня подсылом оркландским называл, а сам с орклами чуть ли не обнимается… Стёпка с трудом удержался, чтобы не показать ему язык.
За Никарием сидели весичи. Вольготно сидели, не на жёстких лавках — в креслах с высокими спинками. Лица у всех довольные, размякшие, взгляды масляные, праздник у них сегодня, есть чему радоваться.
— Глава посольского приказа второго двора светлейший князь Бармила.
Светлейшего князя Стёпка помнил по своему самому первому дню, когда увидел его въезжающим в замок. Недоброе лицо, жёсткое, и глаза, словно два буравчика. Так и сверлят. Покосился коротко, щекой недовольно дёрнул и вновь к соседу повернулся, слушает, что тот ему в ухо зудит. А сосед-то у него не простой и знакомый прямо-таки до боли…
— М-м-м… — замялся княжич.
— Этого мы и сами знаем, — сказал Стёпка. — Колдун-оберегатель Полыня. Нехороший человек. Совсем-совсем нехороший. Кстати, старший братец мага Алексидора.
Полыня замолчал, неприятно и чуть-чуть пьяно улыбнулся демонам и изобразил рукой что-то вроде приветствия. На правой скуле у него заметно темнел приличного размера синяк. Ванька тут же злобно зашипел, припомнив удар молнией и вообще всё. Даже за склодомас невольно схватился.
— Не шипи, Ванес, — сказал ему Стёпка. — Ты ему тоже хорошо приложил. Видал, какой синячище, — и пояснил княжичу. — Мы с ним и его братом вчера у входа в сокровищницу столкнулись. Они в нас молниями, а Ванька — склодомасом как шарахнул, так их и унесло.
— Я думал, его вообще унесло, — пробормотал Ванька. — А его вон куда — прямо за стол. Развалился тут, как этот… Вином угощается.
Да, странно это было на Стёпкин наивный взгляд. Ещё вчера они с Полыней друг друга чуть ли не убивали, молниями жгли и склодомасом жахали, а сейчас сидят за одним столом как ни в чём ни бывало. Словно и не было между ними ничего. Словно всё было понарошку, невсерьёз. Как детская драка в песочнице из-за совочка.
Кто там у нас дальше? А-а-а, очередное знакомое лицо.
— Старший маг-дознаватель Всецарской Чародейной палаты достопочтенный Благомысл, — как по писаному выдал Боеслав. Всё-таки хорошо студиозусов в замке учат. Или это только княжичу необходимо знать всех в лицо, по именам и должностям?
Поименованный маг-дознаватель оглянуться не соизволил. Но на что угодно можно было поспорить, что внимание к своей персоне он уловил, а иначе какой же он тогда маг.
— Ну не слишком-то он и почтенный, — прокомментировал Стёпка, глядя на отвисшие щёки жующего Благомысла. — Меня в Проторе хотел в кандалы заковать. Ни за что, просто потому что демон. И этих убийц с самострелами тоже, наверное, он подослал. Точно он, больше некому.