— Де-емон? — требовательно спросил он.
Отказаться, конечно, было можно, но отказывать было нельзя. Вот такое странное положение. Эклитана вновь вырвалась на волю, клинок сверкнул отточенной полоской чистейшего льда. Гузгай яростно рвался в бой и плевать ему было на нехотение хозяина и на количество врагов. Чем труднее, тем веселее. А то, что потом у Стёпки все мышцы будут болеть жуткой болью, — так это нормально, это можно перетерпеть.
— Я готов, — кивнул Стёпка, поворачиваясь к противникам.
И завертелось.
Бой начался сразу, как говорится, с места в карьер, без подготовки, без пробных ударов, без осторожного прощупывания противника. Шатёр в одно мгновение наполнился грохотом, лязгом, скрежетом и взвизгами сталкивающихся клинков. Словно кто-то разом взялся затачивать десяток ножей. Искры разлетались по сторонам, блистающие мечи вздымались, рубили, кромсали воздух, промахивались, вновь рубили… И не могли разрубить. Неуловимый демон вертелся ужом, и невеликий рост его в данном случае являлся его преимуществом. По маленькому попасть труднее, а большого как ни ударь — непременно куда-нибудь да угодишь.
Что сказать? В Оркулане было больше свободного пространства и не было столов со зрителями. Но тем не менее Стёпка справлялся. Забавно получилось. Мелкий отрок с полудетским мечом теснил четвёрку громадных стальных рыцарей, да так уверенно и яростно, что они сразу же вынуждены были уйти в глухую оборону. Что, впрочем, им мало помогло. Первый неморок завершил свою нежизнь, превратившись в бесформенную груду металлолома уже в первые секунды боя (именно боя, а не схватки, потому что Стёпка сразу понял — на этот раз всё будет всерьёз и жалеть его никто не намерен). Отрубленная чуть ниже пояса половина ещё какое-то время топталась, мешая сражающимся, затем кто-то без затей пинком отправил её в сторону.
Немороки, ничуть не смешавшись, перешли в нападение. Они работали слаженно, неудачливый четвёртый в этом ограниченном пространстве, похоже, был лишним, и сейчас, оставшись втроём, они технично закружили вокруг Степана убийственный стальной вихрь. Защищаться приходилось на пределе сил, мешал песок под ногами, мешали чересчур близко стоящие столы и недобрые взгляды недругов. Но сильнее всего мешало желание посмотреть как там Боеслав.
Не сразу сквозь скрежет, лязг и собственное тяжёлое дыхание Стёпка расслышал ритмичный грохот.
Дум-дум-дум! Дум-дум-дум!
Увернувшись в очередной раз от вражьего меча, он разорвал насколько смог дистанцию и на миг оглянулся. Почти все зрители стучали в такт по столам: кто кружкой, кто обухом ножа, кто просто кулаками. Стучали молодые весичи и орфинги; стучали воеводы, чародеи и маги; стучали латными перчатками по ножнам стоящие вдоль стен шатра весские дружинники и оркландские рыцари; стучал кулаком о ладонь и пресветлый князь. Даже сам непробиваемый крон-магистр машинально постукивал по бокалу кончиками пальцев. Кого они хотели этим стуком поддержать и подбодрить? Может быть, немороков. Может быть, демона. Может быть, просто взвинчивали себя, наблюдая за перепетиями неравной схватки и понимая, что на месте демона они проиграли бы в первые же мгновения.
Дум-дум-дум! Дум-дум-дум!
Ванька не стучал. Сжимая побелевшими от напряжения руками рукоять склодомаса и закусив губу, он — весь напружиненный и взвинченный — готовился броситься на помощь. «Не вздумай, — мотнул головой Стёпка. — Сам справлюсь. Ты мне только помешаешь».
Боеслава он высмотреть не успел. Отпущенные ему судьбой несколько спокойных секунд пролетели, и вновь пришлось уходить перекатом от вражеских клинков. Непонятно почему вспомнилось, как на физкультуре они учились кувыркаться через голову, вспомнилось даже, как весь класс смеялся над неуклюжей Танькой Изотовой, у которой никак не получалось выполнить правильный кувырок, и она просто заваливалась набок, сама хохоча над своим неумением… Тогда казалось, что их заставляют делать какие-то глупости, а ведь пригодилось.
Назойливый стук мешал. Поневоле хотелось двигаться и рубить в навязываемый вновь начавшими пьянеть зрителями такт. Стёпка в него не попадал. Слишком медленно — в таком ритме только на плацу маршировать. Однако стук не утихал, и приходилось с этим мириться и как-то преодолевать.