Пять магов-оборотней на двух демонов — плохой расклад. Но врагов вокруг было так много, что незначительное увеличение их числа как-то не слишком впечатляло. Ну, прибавились к оркимагам, дружинникам и неморокам ещё пять заплесневелых высохших старикашек — так что? Хуже всё равно уже не будет… наверное.
Маги сначала почтительно выслушали какие-то наставления от своего князя, дружно покивали, затем уставились на демонов жутковатыми буркалами без зрачков. Эти мумиеподобные полутрупы являлись созданиями настолько мерзкими и пугающими, что даже просто смотреть на них было неприятно. Ощущение возникало такое, словно вглядываешься в полуразложившиеся трупы, с гнилой плотью, копошащимися в ней червями и тошнотворным запахом. Не оставалось сомнений, что и магию эти почему-то ещё не покинувшие мир живых пугала используют соответствующую. Вот они забормотали что-то мерзко-ознобное, и вокруг них медленно начала вращаться чёрная пелена, постепенно свивающаяся в тугой кокон.
Рыцари и дружинники отошли подальше, чтобы ненароком не угодить под заклинание. На мальчишек смотрели без злобы, этак снисходительно, всё происходящее их явно развлекало, даже уже перевязанные раны никого особо не огорчили, воину кровь проливать привычно, а вот поучаствовать в усмирении настоящих демонов — это да, это интересно. Да и посмотреть на то, как работают знаменитые оборотни, о которых ходит столько невероятных слухов, тоже не каждому удаётся.
— Сволочи, — бормотнул Ванька. — Смотри, как встали, фиг вырвешся. Иффыгузы-Иффыгузы… Где они, спрашивается? Они бы нам сейчас во как пригодились! И зачем мы только кровь на склодомас этот хвалёный проливали.
Стёпка замер, боясь упустить мелькнувшую мысль.
На краю жизни и смерти, на грани между победой и поражением, между позором и славой, ну, или, в данном случае между свободой и неволей, в те краткие секунды, когда ничего ещё не решено, но вот-вот решится, снисходят на некоторых юных демонов великие последние озарения. Или, правильнее сказать, случается у них вдруг просветление слегка закисших мозгов. Потому что раньше можно было догадаться, тупень ты этакий, всего-то и нужно было — заставить себя чуть-чуть поразмыслить.
Кровь на него проливали.
Мы проливали. Правильно Ванька сказал: мы.
Какое короткое слово, но сколько в нём скрытых смыслов.
Мы. Я и Ванька. Две половинки демона. Чего, казалось бы, проще.
Он вздохнул. Оглядел шатёр.
Прошёлся взглядом по лицам врагов.
Вот они, полагающие, что у них всё схвачено. Что жизнь удалась и будет удаваться и впредь. Что всё в этой удавшейся жизни будет происходить так и только так, как нужно им. Что все их противники непременно будут повержены. Что прав тот, кто сильнее, а сильнее всех здесь, сегодня и вообще всегда — угадайте кто? Смотрят, гады. Улыбаются. Сияют. Предвкушают. Пресветлый князь Всеяр. Князь Бармила. Маг-дознаватель Благомысл. Маг-хранитель Краесвет. Крон-магистр Д'Варг. Крон-мейстер К'Санн. Убер-оркимаг О'Глусс. Вампирский князь Ухлак. Продажные воеводы: Ширей, Стоян, Горбень, Дидяй, Покроп. Гадёныш Г'Варт. Толпа ликующих подпевал и приспешников. Десятка два дружинников и рыцарей. Предельно жуткие колдуны, непонятно что наколдовывающие. И Полыня с пленённым Боеславом.
Стёпка подмигнул: потерпи, княжич, ещё чуть-чуть, скоро всё кончится. Тот в ответ очень по-взрослому прикрыл глаза и прекратил вырываться, словно бы отчаялся и смирился.
Потом Стёпка убрал клинок эклитаны, так, чтобы видели все, а затем так же напоказ положил рукоять в карман.
— Ты чего? — нервно дёрнулся Ванька. — Сдаёшься?
— Демоны не сдаются, — в который уже раз произнёс Стёпка набившую оскомину фразу. — Знаешь, Вань, а ведь мы уже победили.
Кто-то, кажется, маг-хранитель Краесвет иронично хмыкнул. Стёпка говорил во весь голос и таиться не собирался. Крон-магистр на его слова ни отреагировал, похоже, он их вообще не расслышал, а пресветлый князь только вопросительно вздёрнул брови: ну-ну, мол, продолжай, демон, просвети нас о своей победе, пока вас не скрутили.
— Это ты к тому, что «умираю, но не сдаюсь», — покосился экзепутор. — Ну так я сразу говорю, что я не согласный. Не собираюсь я умирать. Мне ещё домой вернуться нужно.
— Никто не собирается умирать. И домой мы вернёмся уже скоро… наверное.