— Видишь ли, Стеслав, какое дело. Выучиться на чародея невозможно. Выучить несколько заклинаний — это да. На это любого достанет. Но чародеем может стать только тот, у кого от рождения есть к тому способности. Ты уверен, что у вашего друга такие способности имеются?
— Уверен, — сказал Стёпка. — Потому мы его сюда и привезли. Ему и колдун там один об этом говорил, и какой-то чародей проезжий. Есть у него способности и ещё какие. Он, когда мы с вампирами встретились, с перепугу сразу десять дружинных немороков из воды сколдовал.
— Так-таки и сколдовал? — понятно было, что отец-заклинатель не слишком верит в чародейские способности маленького гоблина. — Из воды и сразу десять? Тебе, я полагаю, не известно, что вода очень плохо поддаётся магии, и даже я, пожалуй, не решусь что либо серьёзное из неё… хм-м, создавать. К тому же у гоблинов магические способности проявляются крайне редко, не в упрёк им будет сказано. Они иными умениями сильны и славны.
— Вот они в Глуксе и проявились, — сказал Стёпка. — Он, может быть, вообще один такой на весь улус. Очень редкий. А немороки — точно были. Я их сам видел. И ещё он дракона немного увеличил. Ну это так, неважно. Да вы проверьте его, проверьте. Можно же как-то проверить, есть ли в человеке способности к магии.
— Да проверить нетрудно, — вмешался Серафиан. — Только нам сейчас недосуг. Приводите его завтра утром ко мне…
— Да на кой его проверять! — прорвало вдруг Смаклу. Он выступил вперёд. Раньше он не решился бы вмешиваться в разговор старших, но он тоже за последнее время сильно изменился. Ко всему прочему его здорово воодушевило то, что он только что принимал участие в магическом действе наравне с самыми настоящими чародеями:
— Проверили его уже. Куды уж дальше. Энто же он толстого Никария по стене расплескал! Одним взглядом с чародеем совладал. А вы говорите!..
— Я не хотел! — испуганно взвизгнул Глукса. — У меня с перепугу вырвалося!
Самосветки по всей комнате дружно мигнули, а массивный стол, за которым сидел отец-заклинатель, вдруг со скрипом выехал на середину помещения и отгородил Глуксу от всех прочих, словно защищая его от нападения. Маленького гоблина за ним было почти не видно, только лохматая голова чуть возвышалась над краем стола. А стоящее у дальней стены массивное кресло с хрустом и треском сложилось вдруг как-то внутрь себя и преобразилось в гротескную, но вполне узнаваемую фигуру приготовившегося к нападению деревянного неморока. Он был без головы и с короткими ногами, зато в широко расставленных длинных руках держал два очень острых меча. И всем было понятно, что чудное это создание не раздумывая (потому что раздумывать ему совсем нечем) кинется на защиту своего маленького творца. Проверять на себе остроту и крепость его деревянных мечей никому не хотелось.
Ошарашенные лица чародеев надо было видеть. Даже невозмутимый Феридорий поднялся из кресла и в великом удивлении смотрел то на притихшего Глуксу, то на страшноватого неморока. Ванька, которому, видимо, ещё не приходилось встречаться с подобными творениями магического разума, опасливо вжимался в стену.
Первым опомнился отец-заклинатель.
— Успокойся, малыш, — произнёс он негромко. — Никто тебя не собирается наказывать или ругать. Не бойся нас, мы не желаем тебе зла. Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.
Глукса выходить не торопился.
— А за толстяка энтого мне что будет?
— Забудь о нём. Он был плохой человек и он теперь… не скоро вернётся. Ежели вообще захочет сюда возвращаться. Иди ко мне. Только душевно тебя прошу: угомони своего… гхм!.. слугу.
Глукса осторожно вышел из-за стола, испуганно посверкивая глазками по сторонам. Над его вставшей дыбом шевелюрой рассерженно постреливали пронзительно-синие молнии магической ткани сущего. Неморок опустил мечи и неслышно развалился на деревянные обломки, угадать в которых недавнее кресло было невозможно при всём желании.
— Хочешь учиться на чародея? — спросил отец-заклинатель.
Глукса робко пожал плечами:
— Не знаю ишшо. Боязно чевой-то тута у вас.
Серафиан вдруг засмеялся дробным старческим смехом:
— Боязно ему. Нет, вы слышали! Ты, Глукса Батькович, будь добр, больше не пугайся и постарайся пока совсем не колдовать. А то мы с тобой всем замком не совладаем. Да тебе с такой силищей и бояться-то стыдно… Тебя самого боятся теперь все враги будут… — он прикусил язык и поднял руки. — Всё, молчу, молчу, молчу.
Отец-заклинатель взял Глуксу за руку и повернулся к Степану:
— Спасибо тебе, Стеслав, и за это. Идите, отдыхайте, а Глукса, вы уж извините, останется здесь.