Октябрь к концу подходит, метут снега.
Я даже боюсь представить, что будет после.
Сложно поверить, что станет вдруг жизнь легка.
Что рассмеюсь, если придёшь без шапки
В жгучий мороз, кинешь в меня снежок.
Тони, мы на краю, улыбнись украдкой.
Мы ведь друг друга толком не бережём.
Пишу тебе /Vivo per te/,
/Sei l’uomo dei miei sogni/.
Отправить хочу в конверте,
Но адрес, увы, не вспомнить.
Тони, а я не знаю, к чему мне небо.
Смотреть, ежечасно видя твои глаза?
Горечь с тоской моё забирают время
И отправляют в прошлое поезда.
Сложно поверить, что сказка ещё вернётся,
Когда волшебство замечено мной одной.
Тони, мне очень больно, душе неймётся,
Ей так надоело за счастье платить мечтой.
Пишу тебе /Vivo per te/,
/Sei l’uomo dei miei sogni/.
Отправить хочу в конверте,
Но адрес, увы, не вспомнить.
Но знай же, что ты в ответе,
За тех, кто тебя запомнил.
Седая душа
Молодость тоже теперь серебрит виски.
Честный не честен, верный – себе не верен.
Смотришь, и кажется, вы с ним сейчас близки,
Душу одну на двоих вам дарует время.
Вот он рисует тебе вензеля на коже,
Мягко целует ключицы и прядку волос,
И ты забываешь спитые наглые рожи,
Что за день тебе увидеть опять довелось.
Вот он встаёт, а ты, улыбнувшись робко,
Считаешь шрамы и родинки на спине.
В тебе треть от взрослого, большее – от ребёнка.
Ты любишь и счастлива, принадлежишь весне.
Ты ещё веришь, что всё это насовсем.
Проходит недели две. Ни звонка, ни строчки.
Абонент недоступен. Сеть на тебя плюёт.
Ты думаешь, если тебе говорил о дочке,
Свадьбе и долгой жизни, то он не врёт.
Ты думаешь, что любимые не изменят,
Что если поклялся – сдержит как будь здоров.
Но он не приходит. Становится всё больнее,
Не можешь уже подобрать подходящих слов.
Пустырник с утра глушишь литрами в одиночку,
Помада твоя размазана по щекам.
Ты пишешь и пишешь, не в силах поставить точку,
И молишься вновь существующим всем богам.
Ты помнишь, как говорил тебе: «не отдам».
Проходит ещё неделя. Пуста квартира.
Пустырник не лечит, слёзы уже не в счёт.
Ты собираешь осколки немого мира,
Надеясь/не веря/, что, может, ещё придёт.
И пряди волос, что он целовал так нежно,
Стали седыми. Ребёнок в тебе – подох.
Теперь без труда снимаешь с себя одежду,
Уже не пытаясь найти не любви, ни толк.
Любимые предают, а потом уходят.
Седеет душа, и незачем вроде жить,
Но это твоя победа, в каком-то роде…
Погибшие раз, смогут сильнее быть.
И пусть в наше время верность уже не в моде,
Я научу прощать тебя и любить.
Третий не лишний
Третий не лишний, только если он плод двоих.
Счастье, любовь в одном маленьком человечке.
И кажется, будто гул голосов затих,
И радость, клубком свернувшись, сопит в сердечке.
Бьётся вселенная целая под рукой.
Ещё не родившись – стал маяком и солнцем.
Рядом лежит милый и дорогой,
Под сердцем – другой, ждёт, когда мать проснётся.
Было нас двое. Двое на всей Земле.
Улыбки и взгляды, общие сны, рассветы…
Теперь часть тебя тихо растёт во мне.
К животу приложи ладошку и жди ответа.
Третий не лишний, если он плод двоих.
Счастье, любовь… И всё в одном человечке.
И кажется, будто гул голосов затих,
И радость, клубком свернувшись, сопит в сердечке.
Снегурочка
Я пишу тебе пламенно, каждый день,
Голубей посылаю с конвертом в клюве.
Я устала взрослеть, понимаешь, Лель?
Мне и таять не страшно. Какое чудо
Ожидает холодную до души?
К сердцу нить – синим цветом рождает сказку.
Мне ветра повторяют – ты пережди
Это лето, лето переживи…
А мне жарко уже. Не от солнца – ласки.
Эти песни что-то затронут в
Моём сердце, только… Какие слезы?
Это что такое… Чуть-чуть воды?
Как ни глупо, но ты мне одно скажи,
Почему не замёрзнет оно в морозы?
Моя жизнь коротка, и к чему краса,
Если я не могу ни любить, не плакать?
С теплотою смотрит в мои глаза,
А я только умею, что тихо таять!
Капля – раз, капля – два… И так каждый день.
Я растаю – от солнца ли, от улыбки…
Для чего я здесь, объясни мне, Лель,
Я устала взрослеть.
Я хочу метель.
От тебя получить б открытку.
Пожелала б счастья я да любви,
Только вот не ведаю, что такое.
Ты как первый снег её береги,